«Главное было — дать установку „на выжить“». Ольга, 64 года
Меня дефолт застал в Арабских Эмиратах — я тогда занималась торговлей и поехала за товаром — тканями. Так странно было — мы в пустом самолете летели в другую страну, еще толком не владели никакой информацией... Уже на месте ходили по пустым рядам, не понимая, что происходит.
Ответы на главные вопросы, волнующие каждогоТогда позвонили в Россию и всё узнали. Доллар «скаканул», на родине товар сметался с полок по старой цене, и в итоге мы купили часть тканей в долларах, а остальную валюту придержали. Когда приехали домой, оказалось, что мы выиграли — привезли доллары по новому курсу. С тех пор я себе четко уяснила — в долларах занимать ничего нельзя.
Я стала заниматься торговлей после развала СССР, потому что у мужа, который был госслужащим, начались проблемы на работе, задерживали зарплату, и у меня на заводе тоже ничего не платили. Помню, во время развала были целые дебаты — работники завода разделился на два лагеря: тех, кто за Ельцина, и тех, кто против. В 1993 году начались массовые проблемы, я ушла в «челноки».
Можно было два раза слетать в Москву, и потом продать всё, что там купил. Сначала я занималась обувью, потом рынок «затащили» — и я перешла на ткани. Покупала товар по России — в Москве, Петербурге, Улан-Удэ, ездила в Арабские Эмираты. Продавала ткани везде, где можно: что-то сдавала под реализацию в ЦУМ, разносила по ателье. Девочки, которые занимались собственным пошивом, покупали у меня ткани напрямую — для юбок и сарафанов.
В дефолт «плакались» те, кто ничего не делал, а если дать себе установку «на выжить», то найтись можно было. Из моего окружения все пристроились, никто не умер, не исчез. Открывались предприятия, кто-то строил свой бизнес. У меня тоже сработала коммерческая жилка. Сложно было тем, кто задолжал или жил одним днем — некоторые сильно «пролетели». Я знаю человека, который прямо перед дефолтом продал единственную квартиру в рублях и поехал в Москву, чтобы купить новую — и тут доллар поднялся, а деньги обесценились. Ни квартиры, ни денег.
«Для нашей семьи это было золотое время»: Анна, 60 лет
В конце 1997 года мы купили машину за тысячу долларов (по курсу в 6 рублей), тогда и договорились с продавцом разбить всю сумму на несколько частей. Мужик, который эту машину продавал, сразу показался мне хитрым — соглашался только на валюту. А я была бестолковая... И согласилась. Успела отдать тысячу долларов за 6 рублей, а в августе 1998 года нагрянул дефолт.
Курс за несколько недель вырос до небывалых размеров — втрое. Потом мы отдали 19 тысяч рублей за ту же «американскую» тысячу, далее — две тысячи по курсу в 27 рублей. Последний платеж прошел по курсу в 30 рублей за один доллар. Машина оказалась «золотой» — такой дорогой, что квартиру можно было на эти деньги купить.
Был договор — а он, как известно, дороже денег, мы не «кидалы» — да и нас к тому же могли обмануть, поэтому исправно платили. Хотя бедных людей ни дефолт, ни другие кризисы не касались. Как были бедными, так и остались.
Я тогда занималась торговлей. Мне повезло — успела закупить партию итальянских колготок по старому курсу, как вдруг началась турбулентность. И я разбогатела. Люди тогда скупали всё подряд — продавцов еще было мало, деньги шли рекой, я пачками их домой приносила, сразу закупала на них новый товар и расширялась. Дефолт для нашей семьи был золотым временем.
А люди, которые хранили деньги на сберкнижках, всё в одночасье потеряли. И у меня книжка была, но денег я там почти не хранила. Деньги обесценились — люди стали получать миллионы, муж на заводе стал получать по 800 тысяч рублей, а это — всего ничего. «Возьми эти деньги и сожги — они уже ничего не стоят», — слышалось на улицах. Но люди всё равно скупали все подряд, даже всякую ерунду, и я везла товар отовсюду.
Торговать я начала неспроста — настоящий кошмар случился в начале 90-х. После распада СССР людям перестали платить зарплату на заводах. А как жить? Люди с ума сходили, а нам помогали родственники из деревень — отправляли продукты: где кусок мяса, иногда овощи какие. Я долго думала — как же выжить-то? Мужу однажды дали по талону китайскую куртку 52 размера, а она была ему велика: тогда мы собрались всей семьей и поехали впятером ее продавать. И уже через 10-15 минут отдали ее за 800 рублей.
Я всю ночь спать не могла — как так, не работала, а 400 рублей «навара» получила. Тогда я только и думала, чего бы такого купить, чтобы продать? И обратилась к знакомой, которая работала товароведом в одном из торговых центров Красноярска. Она часто доставала хорошие вещи, спекулировала ими понемногу. Я ей предложила делать бизнес вместе и делить прибыль пополам, но она потребовала 70 %. Я обиделась, но согласилась. Стала возить женские блузки, а потом начала летать в Москву и покупать товар там. Тогда всё хорошо было — сколько ни привезешь, всё продашь.
«Я слышал, как родители ругаются из-за денег». Владимир, 33 года
Когда в стране случился дефолт, мне было чуть больше 9 лет. Родители пытались «крутиться», но слабо получалось, потому что предпринимательской жилки у них не было. Однажды они очень сильно поругались, потому что отца так сильно достало, что мы живем бедно, что он пошел и купил мне и сестре игрушки на последние деньги: пистолет на воздушной тяге, который выстреливал шариками — мне, а сестре заводную игрушку «челюсти».
Я слышал, как они ругаются из-за денег, сел стрелять в цветок на подоконнике, и шарик вылетел в окно. Понял, что если родители узнают, то они будут ругаться ещё сильнее — купленная на последние гроши игрушка будет лежать без дела. Я тогда сильно расстроился.
Я, конечно, ничего не понимал — вокруг все только и говорили, что о дефолте, и родители прямо сказали, что денег не осталось, нужно затянуть пояса. А мы и так богато не жили. Взрослые собирались и обсуждали ситуацию — подорожание продуктов, взлет цен; люди не знали, что делать.
Потом папа нашел новую работу — водителем у сербских бизнесменов. Нас с сестрой было не с кем оставить, и мы катались с ним и его начальством, бизнесмен к нам хорошо относился. Отец водил «Ниссан Патрол», и среди соседей закрепилась слава, что мой отец был богатым, раз водил такую машину. А это был чужой автомобиль.
Чтобы иметь хоть какие-то карманные деньги, мы с пацанами сдавали бутылки, выходили на целые поисковые рейды. Бутылки тогда собирали все мальчишки, но у кого была компашка побольше — отбирали бутылки у тех, кто прибыл на рейд в меньшинстве. Короче, «навар» не всегда удавалось сохранить.
«В Россию можно только верить». Вадим, 57 лет
Я жил в Хакасии, занимался автобизнесом с 1995 года. Мы хорошо жили и ни в чем себе не отказывали, не думали о долларах, вкладывали все свободные деньги в бизнес. О дефолте я узнал из телевизора, и за неделю рубль стремительно упал. А еще до него, в начале 1998 года, я взял у человека в долг 10 тысяч долларов для бизнеса. Пришлось отдать две машины, но я нашел деньги.
Не было такого: «Брал в долларах — в них и возвращай», русские люди всё понимали. Выкручивались, приходилось себе отказывать в чем-то, но со временем всё наладилось.
После дефолта я три года провел в поездках, и эмоционально это сгладило потрясшие страну события. Было тяжело, но не так, как в начале 90-х. Я как мог оградил семью от переживаний: жена работала на крупном предприятии, сын был еще маленьким, я много работал. Родители были привыкшими ко всему: мама — преподаватель в школе, отец трудился токарем на заводе, он бывший детдомовец, потерявший маму и папу в военные годы. Все друг друга поддерживали, помогали, чем могли.
После дефолта я пытался копить доллары, но курс всегда плавал, и я решил, что от обмена валюты выигрывают всегда банкиры. Поэтому мои рубли как лежали, так и лежат. А в Россию и сейчас можно только верить — и вспоминать эти слова.
Анастасия Гнедчик специально для Newslab
