Детство
«Родился в Иркутске 18 февраля 1889 года. Отец, киевлянин, землемер, попавший по разверстке в Якутск. Мать Анна Александровна Карпинская, иркутянка, воспитательница детдома. В младенческом возрасте увезён из Иркутска в Тулун, Нижнеудинск и Енисейск, куда отец, Леопольд Николаевич, переводился по новой службе акцизного чиновника», — так писал о начале своей жизни Александр Яворский.
Мать Александра Леопольдовича умерла, когда ему было три года, отец вскоре женился повторно и получил распределение в Красноярск, куда уехал с новой женой. Сына он забрал только через два года, когда пришло время поступать в мужскую гимназию.
Об отце он вспоминал, как об очень спокойном человеке, к тому же, преданном своему делу. Хорошо это характеризует история, произошедшая в Енисейске. Отец Александра Леопольдовича любил купаться и делал это в купальне — это специальная деревянная конструкция, установленная на воде с комнатами для переодевания, а также защитой купальщика от течения. Было раннее утро, поэтому Яворский оказался в купальне один.
Речной бассейн для всех горожан«...Хозяин купальни Щербаков не имел хорошего каната, и держалась она, что говорится, на честном слове. Набежавший шквал оторвал купальню, и ее понесло по течению. Пока отец оделся и вышел на помост, она уже была далеко от берега. Никто не обращал на плывущую купальню и взывающего о помощи отца. Будучи очень спокойным человеком, отец сел на лавочку и стал курить, ожидая, не подплывет ли кто, но помощи не было», — писал Александр Леопольдович.
В Енисейске хозяина купальни не любили, поэтому никто и не попытался остановить ее или сообщить о происшествии.
«Когда он проплыл уже верст 15, он заметил идущий снизу пароход и крикнул, махая руками. Капитан дал свисток, отца взяли на пароход, который оказался с грузом иностранных товаров. Это иностранный коммерсант решил завезти в Сибирь всякие экзотические товары. Отец, как акцизник, тут же приступил к осмотру, проверил товары, заменяя собой таможенный надзор. Когда пристали к Енисейску, он поблагодарил капитана за спасение, а о Щербакове в душе, конечно, ругнулся. Капитан, со своей стороны, наверное думал так: „Вот и спасай этих русских чиновников. Знал бы — не подплывал“».
Музей
Во время учебы в красноярской мужской гимназии Александр Яворский стал постоянным посетителем и бесплатным помощником краеведческого музея. С 1909 года он даже принимал участие в музейных экспедициях, а после окончания учебы становится штатным сотрудником. Директор музея Аркадий Тугаринов и архитектор Леонид Чернышев привлекли молодого помощника для подготовки экспозиции на выставке в Омске.
Работа прерывалась на учебу в Киеве, где Александр Яворский учился на естественном отделении физико-математического факультета, а затем и на службу в армии. Но после этого Александр Леопольдович вернулся в город и стал сначала «консерватором», а затем возглавил ботанический отдел музея.
Параллельно с музейной работой (сбором материалов, подготовкой выставок и выступлениями на конференциях), Яворский преподавал — он вел уроки в школах, педагогическом техникуме, рабфаке, лесотехническом институте.
Столбы
Столбы в начале XX века уже привлекали туристов. В 1904 году Яворские всей семьей побывали у скал, но, как вспоминал сам Александр Леопольдович, с первого раза это место «не захватило» его. Во время прогулки ему предложили забраться на скалу под руководством какого-то столбиста, но мачеха устроила истерику и ему пришлось спускаться.
Столбы для него по настоящему открыли его друзья. Среди них был известный художник Дмитрий Иннокентьевич Каратанов. Несмотря на разницу в 15 лет, они вместе изучали территорию и скалы.
Яворский как ученый составлял описания скал и камней и делал заметки о происхождении их имен, собирал сведения о создании столбистских компаний, избушек и стоянок. При этом с большой горечью он писал: «Все больше территория, которая как будто специально создана для любования природой, наслаждения её гармонией, разоряется людьми. Человек, которого природа способна излечивать от различных недугов, убивает её: взрывает скалы, вырубает лес, изничтожает зверье».
Начало заповедника
Действительно, Столбы в то время воспринимались красноярцами отнюдь не как место отдыха. При строительстве железнодорожного моста через Енисей были разрушены скалы Кизямы, которые лежали когда-то в районе нынешнего Восточного входа на Столбы. На Центральных Столбах были вырублены тысячи деревьев, была попытка создать карьер по добыче камня у Второго Столба.
«В южных отрогах Второго Столба поселились с осени на месте стоянки столбистов „Беркуты“ базайские каменотесы. Всю зиму 1911-1912 годов здесь рвали отдельные глыбы камней. По рассказам одного из каменотесов Базайского же крестьянина Фокина (прозвище „Мурашик“), только из одного валуна было сделано до 700 ступеней, которые вывозились в город в течении всей зимы и пошли на строительство дома работников просвещения и доходного поповского дома на Большой улице», — писал Яворский в своих воспоминаниях.
Это вызвало большое возмущение у столбистов, которое, к счастью, поддержал Енисейский Губернский Революционный комитет. В апреле 1920 года (через 92 дня после установления Советской власти в Красноярске) он выпустил постановление о запрете на рубку деревьев и разработку камней в радиусе 4 км вокруг центральных Столбов. Но рубка продолжилась в других районах, поэтому в 1923 году столбисты решили взять дело защиты любимого места в свои руки: они выпустили соответствующий «наказ» и установили дежурства.
Из дневника Яворского: «Начиная с 10.04.1920 г. на Столбах был заповедник размером два километра в квадрате. Я был директором этого маленького заповедного участка-птенца, только начинающего свое существование».
К 1924 году Александр Леопольдович подготовил обоснование создания заповедника. В сентябре этого года территорию передали Географическому обществу, а в апреле 1925 года выпустили официальное постановление о создании заповедника, как одного из подразделений краеведческого музея. Его директором стал Александр Яворский.
На Столбах начали строить метеостанцию, бараки для сотрудников и столбистов, силами добровольцев ставили указатели границ. Началась борьба с браконьерами и научная работа. Эти наблюдения потом стали ценным материалом для научных трудов.
По воспоминаниям Елены Александровны Крутовской, первый директор «был един как Бог Саваоф (с той лишь разницей, что у него не было даже архангелов на подмогу)», ходивший по столбовской моде в старых калошах на босу ногу и в черной рубахе распояской, взял на себя сотворение заповедника «не из первозданного хаоса, а что гораздо хуже — в месте, которое все окрестное население издревле считало своей охотничьей и ягодной вотчиной, где веселая и бесшабашная молодежь давно уже установила ... неписаные законы столбовской вольницы».
В осуществлении этой трудной задачи ему помогло то, что «он сам был столбистом, своим этому веселому братству, а самое главное — человеком, непоколебимо уверенным в правоте своего дела».
Яворский даже учет посетителей заповедника успевал вести. В его дневниках есть информация, что, например, за 1925-1926 годы было 8053 посетителей. «Из них 24 экскурсии и в них 865 человек. Лично я за 1926 год провел на Столбах 117 ночей и сделал 35 заходов», — писал директор.
Столбисты, спасенные звери и любовь до конца жизниВ 1929 году Совет Народного Хозяйства РСФСР неожиданно решил, что заповедник в Красноярске не нужен, о чем выпустил постановление, но кому-то удалось убедить чиновников. Уже в августе решение удалось изменить. Из-за проблем с финансированием и загрузки другой работой Александр Яворский пытался уволиться, но его заявление не подписали и он остался еще на несколько лет.
Уволиться из музея и, соответственно, подчиненного ему заповедника, ему пришлось в 1934 году. Сосредоточившись на преподавании, Яворский не оставлял любимые Столбы. Летний отпуск 1937 года он провел в своей избушке. В город вышел только к 1 сентября, уже точно зная, что к нему домой приходили.
Арест и... снова арест
Задержали Александра Леопольдовича в середине сентября 1937 года. Когда-то он называл себя беспартийным социалистом и поддерживал революционные идеи. Но все юношеские идеи давно была вытеснены из головы наукой и Столбами.
На допросе следователь перечислил Яворскому обвинения — покушался на убийство пяти вождей революции, для чего собирал на Столбах молодежь и сам собирался ехать в Москву. Каких конкретно вождей он собирался убить, не уточнялось. А вот способ был придуман оригинальный — якобы он специально начал заниматься изучением грибов на Столбах, чтобы отравить вождей. Плюс к этому был еще шпионаж в пользу Японии.
Бить Яворского не решились, хотя изначально угрожали этим. Отобрали очки, поэтому протоколы он вынужден был подписывать не глядя. Следствие, как отмечали позднее, даже для того времени выглядело халтурой, поэтому обвинения поменяли, но полностью не отменили. «Тройка» присудила Александру Леопольдовичу 10 лет, которые он провел на строительстве Вятлага, освободившись за 3 месяца до окончания срока.
В Красноярск он вернулся с деревянными ящиками, в которых вез картины-аппликации из листьев, тетради стихов, рукопись собранных за это время песен о ямщиках, и поэму «Столбы». Ее он писал в 1943-1946 годах, по памяти проходя по всем тропам, вспоминая скалы и события.
На свободе он пробыл недолго. После освобождения Яворского приняли на работу в музей, но 31 декабря 1948 года снова арестовали по тому же самому обвинению. «За принадлежность к антисоветской террористической организации» его сослали на поселение. Из-за состояния здоровья место выбрали поближе — совхоз Таежный Сухобузимского района. Но ссылка должна была стать бессрочной. Домой он смог вернуться после полной реабилитации через 5 лет — в августе 1954 года.
Как отмечали знакомые, несмотря на тяжелые испытания, Александр Леопольдович не озлобился и не изменил своей любви к природе.
«Да еще как хорошо, когда любуешься красотой, слушаешь ее гармонию и ей не завидуешь, это само по себе уже почти прекрасно. Когда рад, что ты еще есть и все это большое и малое идет мимо тебя, задевает как-то и если не тревожит чувство, то, во всяком случае, и не расстраивает его, но всегда заставляет хотеть жить, жить и радоваться. Понятна и сама грусть — о прошлом, о былом, о молодом, но только грусть и ничего больше. Прошлого жалеть не надо, нужно сделать настоящее настроенным в унисон с неплохим прошлым. Для этого у нас и воспоминания», — писал в 1953 году из Мингуля Яворский.
Избушка Дырявая
«Домом» для Яворского на Столбах в 1930-х годах стала избушка Дырявая. Раньше он ходил в Нелидовку на центральных Столбах, которая была «музейной» избушкой. Но после увольнения «хозяин» сменился, поэтому пришлось искать новое место.
Избушку вместе с друзьями Александр Леопольдович нашел во время прогулок в районе Ермака еще в 1925 году. Она стояла на старой пашне, и еще до создания заповедника принадлежала семье из деревни Базаиха по фамилии Белянины. Избушка была заброшена и не ремонтировалась, поэтому протекала, отсюда и родилось называние. В 1934 году избушку решили перестроить. В ней были нары для ночевки и печка, а еду готовили у построенного рядом чума.
Изба чудом пережила борьбу новой дирекции заповедника со столбистами. В 1937 году из почти 40 столбовских изб осталось меньше 5.
В «Дырявой» Яворский провел лето перед первым арестом и вернулся туда же после второго. Ему было уже больше шестидесяти, ссылка подорвала здоровье, поэтому «хозяйские» полномочия в избе Александр Леопольдович передал своему младшему товарищу, Анатолию Васильевичу Василовскому, который жил в ней до самой своей смерти.
После освобождения
Александр Леопольдович Яворский умер в 1977 году. Он оставил свои воспоминания о жизни и друзьях: он дружил с Дмитрием Каратановым, лично был знаком с архитектором Леонидом Чернышевым и директором музея Аркадием Тугариновым. Яворский много фотографировал, делая снимки старых домов и сопровождая их описаниями. Также он собирал материалы по истории Красноярска и Сибири, разыскал множество безымянных могил декабристов в Красноярске и собрал биографические сведения о каждом.
Кроме науки, он занимался творчеством. Со своими пейзажами и картинами-аппликациями из листьев он участвовал даже в международных выставках.
«Невольно замечаешь в осеннем маскараде листьев его удивительную расцветку. В руках уже целый букет. Но как его сохранить? Как заставить их как можно дольше продолжить радовать глаз. Сам собой напрашивается ответ: использовать их как краски, изобразив из них то, откуда они взяты, т.е. ту же природу», — объяснял такой вид творчества сам Яворский.
В 1968 году Александр Леопольдович начал собирать экслибрисы. В его коллекции их было более 4 тысяч. Он не просто собирал «картинки», а искал информацию о создавших художниках, собирал особые «подписи» и расшифровывал их.
Не забывал он и любимые Столбы. Знакомые вспоминают, что и в 80 лет он взбирался на скалы.
История жизни Александра Леопольдовича Яворского — пример истинного служения своему делу. Свое восхищение природой и Столбами он пронес через всю свою жизнь, включая ссылку и лагеря.
Анна Кравченко специально для интернет-газеты Newslab
По материалам: сайтов stolby.ru, Архивы Красноярского края, фондов Красноярского краеведческого музея и книги «А.Л. Яворский. Столбы», выпущенной издательством «Тренд» в 2008 году.
