С объединением Красноярского края немного парадоксально у нас выходит… Судьбоносные решения – они как? Для политиков все привычно считается на годы вперед (ну, например: выборы в ГД-1999 назвали президента-2000, выборы президента-2000 – президента 2004, выборы в ГД-2003 – президента-2008, и т.д.…). А народные массы, если им не все равно, удивляются. Для них-то все здесь и сейчас.

А тут скорее наоборот. Про свое объединение край слушает не год и не два. В 2002 году губернатора выбирали - слушал. И в 1998 году слушал. Он давно решил, что это такая песня. Есть же вечные шлягеры: про природную ренту, про терроризм, про землю крестьянам… Однако, когда событие происходит, для населения оно почти уже и не событие. Мало, что предупреждали – надоели.

И объединение края сейчас, которое состоится, не может не состояться – диковинка скорее для объединителей… Для них ведь тоже был шлягер. Его крутили лет семь, а потом: референдум будет весной 2005 года. А это уже, как говорится, совсем иной дискурс. Говоря языком элиты, чисто конкретный… Первый признак конкретности: по Красноярску пошли ребята с вопросником. Горожан спрашивают примерно так: сильно ли объединение нарушит ваш интерес, или не сильно? И это уже не социология. Это агитация. Пиар в крапинку.

Это сладкое слово

Нельзя сказать, что Хлопонин, Бударгин и Золотарев не думали о слиянии год назад. Кремль дал отмашку, и властная вертикаль подумала. Не гадали, однако, что так скоро. Полагали, что сначала на очереди: Архангельская область, Тюмень, Алтай… Но администрация президента сейчас не играет в кости: референдум проведут, лишь будучи уверенными в результате. В Красноярске фактически сорвались выборы Путина, однако… Хлопонин все равно заслуживает большего доверия, нежели, скажем, «наш ответ Шварценеггеру» Михаил Евдокимов. Народного артиста финансировали (главным образом, Чубайс и «Базэл») не вполне для того, чтоб он занялся собирательством земель русских…

Весной губернатор наш поделился думой о референдуме: не сорвалось бы. Вопрос, заметим, исключительно в явке. Процент голосующих за единство априорно полагается достаточным. Это чистая психология: слово «объединение» кажется сладким независимо от того, чего там будет делаться за окном. К тому же нормальный обыватель считает, что за окном ничего особого не случится. Умом и сердцем он полагает, что это такое передвижение кресел. Максимум, это передвижение денег, причем денег заведомо не его, даже потенциально. Но за сладкое слово проголосует.

А может, ему это не надо? Что вообще такое «объединение»? Кому оно вообще точно надо, и кому – точно нет?

Бедные оленеводы

Позиции ФПГ разделились. «Норильский никель» - целиком за, «Русский алюминий» - условно не против, а «ЮКОС» паникует почти открыто.

«Норникель» банально оптимизирует управление: Таймырский округ в нем сейчас структура ненужная. Армия менеджеров сейчас содержится в тундре, и, как маршалы Наполеона под Березиной, более всего хочет домой… Или хотя бы – в Красноярск. С объединением края промежуточная зона принятия решений, к их вящей радости, упраздняется. Тут же армия весело съезжает на юг и тихо разбирает посты и бизнес в столице нового региона.

Олег Дерипаска сейчас, ко всему, великий геополитик. Есть, скажем, проект великого объединения впятером: Красноярский край, Эвенкия, Таймыр, Хакасия и Тыва. Все, кажется, хорошо. Однако что скажет наука геополитика? Наука геополитика скажет, что негоже одним регионом разбивать территорию страны пополам. То есть должно единиться по-малому, без Хакасии (и соответственно, без Тывы). На троих так уж на троих, «Русский алюминий» за русскую схему… Хакасская вотчина – это важно - остается в проверенном управлении, а на территории края все играется, как и ранее. Под разговоры о гегемонии «Норникеля» играется особенно хорошо. У «Русала» ведь не только КрАЗ и Красноярская ГЭС. Но и ЦБК, и лесодобыча…

Третьим лишним оказывается «ЮКОС». Главное, что он приватизировал – он приватизировал территорию. Эвенкию. Край, где не останется Эвенкии, есть край, где может не остаться и «ЮКОСа». Борис Золотарев не может сейчас открыто сказать, что ему с этого передела как-то протестно… Это уже нормы приличия. Нельзя, например, снять штаны на Красной площади, нельзя плевать в чай. Неудобство выражается как-то вежливее. Глава Суглана эвенкийского Амосов вздыхает, что «округ сядет на сухари», что «в стране не может быть вертикали законодательной власти», что «главное ничего не потерять» и т.п. Ему по статусу можно. Еще можно фильм показать про оленеводов. Как им от глобализации будет плохо. Именно эту линию ведет сейчас «Афонтово», имеющее тех же собственников, что и оленеводческий край…

Однако олигархия олигархией, а оленеводу действительно может быть неприятно. Про Эвенкию рассказывают историю: приезжает Золотарев из Москвы, говорит: привез 270 миллионов субсидий. Но бабками вам, ребята, не дам. Пишите, чего надо: чумы, компьютеры… Ребята месяц писали. Не расписали даже ста миллионов. История знаковая независимо от того, насколько она правдива. В любом случае: если край воссоединится, таких историй никто и никому уже не расскажет…

Положение обязывает

Чтобы не любить хорошее слово «единство», не обязательно быть оленеводом или Ходорковским. Достаточно быть, например, депутатом нынешнего ЗС. Сейчас им кидают кость: в случае объединения края полномочия на годик продлят. Однако очевидно, что в новое Заксобрание «большого» края пройдет не более половины нынешних депутатов. Чем больше край, тем строже отбор. Суть та же, что и на думских выборах в декабре: время одиночек прошло. Побеждают машины и корпорации, «Единая Россия» - это корпорация.

Случайные люди, не связанные с какой-либо ФПГ, не пройдут в принципе. Совершенно мертвые шансы, допустим, у представителей ныне странного блока «За Лебедя!». Более того, нынешние делегаты в ЗС от корпораций могут и не сохранить своих мест. Борьба между «Норникелем», «Русалом» и «ЮКОСом», с одной стороны, станет резче, с другой – возможна окончательная монополизация путем картельного их соглашения в сфере политики. Тогда списки будут согласовывать вообще все стороны. И текучка «кадров» в таком депутатском корпусом будет еще повыше, чем на панели.

Если в марте 2005-го, как и собирались, проведут референдум – результаты его положат под сукно до осени 2007 года. Ведь не сказано, когда именно – получив согласие народа – надо укрупнять территории. Тогда Хлопонин, полностью отработав срок, спокойно идет на следующий… Разве что субъект Федерации чуть другой. Считается – почти всеми – что это происходит автоматически. Некоторые сомнения в этом одолевают лишь окружение Александра Викторовича Усса и, что забавно, Петра Ивановича Пимашкова. И – что еще забавнее – Валерия Зубова и Николая Ашлапова… Впрочем, есть категория топ-политиков: ходить на заранее проигранные выборы для них тоже самое, что ходить на работу. Набрав процентов десять, они довольны, что подтвердили свой настоящий статус. Это как в шахматах: рейтинг мастера повышается, если он возьмет хотя бы треть возможных очков в турнире международных гроссмейстеров… И если бы Явлинский и Жириновский не ходили «на президента» десяток лет – массовое сознание забыло бы, кто это такие.

Поскольку интеграция есть проект администрации вообще и Хлопонина в частности (коли она не его субъект, то, по крайней мере, его оператор) – чувства конкурентов к нему понятны. Если к успехам компаний думской и президентской край добавит и проваленный референдум, все лавры, в глазах Кремля, украсят Хлопонина. Однако! Ковер широк, и вызвать на него можно всех.

А менее значительных просто задуть с доски – посредством вызванных и наказанных. Поэтому тот же Усс, имея в банальных интересах провал кампании, будет работать скорей всего на нее… Уговаривая и увещевая свой депутатский корпус. Этим до Москвы далеко, и они ее, отчаянные люди, почти не боятся. И приходится объяснять, что это такое.

Кстати, бытовала идея: осенью 2007 года регион укрупняется, и Хлопонин – в награду за успешное укрупнение – назначение и.о. губернатора новоявленного края. Краткий опыт ношения приставки уже имеется. А затем, в марте 2008-го, она от него отваливается. Что совмещается с выборами президента РФ. Однако в окружении президента откровенную халяву забраковали…

Москва есть

В одном рассказе двое работяг пьют, и один спорит, что никакой Москвы нет. Это такая штука, чтобы на нее кивать. Денег нет – Москва не дает. Угля нет – Москва зажала. Директор поехал с девками – в Москву на совещание и т.д. Приехал хрен с горы воровать – делегация из Москвы. А ты ее видел? По телевизору? И веришь? Телевизору, дурак, веришь? А кто правит? Местные бандюганы правят. И мировое жидомасонство. В итоге сторонник Москвы проспоривает литруху…

Я видел, мне повезло. Москва есть. Именно там, по сути, настоящее авторство. И единственное. Без нее местные деятели крутили бы этот шлягер годами.

В собирании земель, безусловно, есть пиаровский элемент. И есть чистая прагматика. Сейчас сложно сказать, чем задумывались федеральные округа. Сейчас видно, что это институт смотрящих, не более. Очень крутых, с быстрым доступом к президенту, но это не вертикаль власти – это горизонталь соглядатаев. А «укрупнение регионов» суть параллельная к тому линия. В этом случае, как ни странно, речь действительно идет о власти.

Один из неявных тезисов: в России не должно остаться регионов-доноров. Административная реформа означает для края, помимо прочего, выбывание из их числа. Путинское правительство оставит таковым лишь Москву (Москва другой не бывает), и, может быть, по старой памяти – Питер. Технический ход к тому, чтоб Россия была единой. Донор всегда слишком много думает о себе. Донор - потенциальный сепаратист. Донор – это такая зараза…

В плане управления «укрупнения» в Сибири – не самые принципиальные… Важнее общая логика. По ней можно было бы наконец учредить единый Кавказский округ. Без всякой Чечни, Ингушетии, Дагестана. И это уже стратегия. Это уже национальная безопасность. Чечня в таком округе невозможна: ислам, конечно, исламом, но Кавказ не договорится. Там будут резать друг друга. И звать Россию, чтобы мириться. Что плохо. И что, однако, очень большой прогресс.

Удивительная эпоха провоцирует к удивительным выводам. И прозрения на грани бреда скорее поощряются. Ну, например…

…В декабре присутствующим стало ясно: если Путин захочет, он будет президентом в 2008 году. И, наверное, даже в 2012. Он сказал, что не будет переписывать Конституцию под себя. «Под себя» - это некрасиво. Это пахнет туркменбаши, но Путин выбрал себе общество: Ширак, Шредер. Там важно пахнуть, и пахнуть правильно.

Поэтому Конституция – если надо – перепишется сама собой. Третий срок - это некрасиво, семь лет - это много, но если формально создать к 2008-му новое государство – Путина можно выбрать себе в первый раз. Так что эксперименты с федеральным устройством – дело хорошее, перспективное… Тут, правда, эффектнее (и эффективнее) один раз присоединить к себе Белоруссию, чем тасовать колоду известных «субъектов». И разгромно уделать Лукашенко во втором туре. И Лукашенко, коли все ему правильно объяснить, не против… Он же только притворяется, что колхозник. Он же чувствует: второй тур у нас – это почетно… А пока колода тасуется. Что полезно хотя бы с точки зрения разминки пальцев. Перед действительно большой раздачей.

О хитрости мирового духа (приложение на невольную тему)

Простите за отвлечение. Вообще-то есть правило, что мыслить надобно имманентно (простите за умное слово). Это, что ли, правило гигиены… То есть? Думая о чем-либо, нельзя не думать о том, где ты сам как думающий именно это. Ведь мог бы думать другое, да? Картина не полна, пока в ней тебя самого. Вместе с этой картиной.

Короче: причем тут население Красноярского края? Причем тут я, будучи его населением? Как ни удивительно, все при всем.

Игры феодалов, а особенность национальных ФПГ позволяет их обзывать даже и таким образом, только путают. По большому счету, это неинтересно. Интересно то, что касается тебя самого, и судьбы, скажем, Вексельберга и Дерипаски касаются тебя опосредованно, и слишком…

Вопреки убеждениям профессиональных демократов и патриотов, не менее профессиональных, Россия крайне бедна именно по ресурсу. Ресурс – это, простите, не ископаемые, хотя и с ними все тоже очень хреново (о том научно-популярные книжки Паршева и т.п.). Это даже не «материально-техническая база».

Ресурс как «способ производства», и уже он определяет нам «производственные отношения» и меру их человечности, в частности. А последнее и есть та реальность, которая приходит к ним непосредственно, без рефлексии. О ней судачат на кухнях.

В начале 20-го века довлеющий способ производства – община - был на уровне европейского средневековья. Изучавшие вопрос говорят: на уровне 12-13-го веков. «Советские коммунисты» не были ни советскими, ни коммунистами, но… заслужили если не историческую «пятерку», то «четыре с плюсом» – за невозможное, фантастическое развитие именно производительных сил. Ничего другого до устранения самого «труда» в постиндустриальном укладе ни одно правительство сделать ни в состоянии.

Однако мы все равно валимся по ресурсу. Его нет на то, чтобы строить коммунизм или либерализм, и приходится – ну нечего делать, нечего - строить корпоратизм. Исторически содержанием является, опять-таки, рост производительных сил - в интерфейсе конкретных производственных отношений: разводок, сливов, зачисток, и т.п.

Зачем нам, собственно, Путин, точнее скажем, его проектность? Мера правомерности всегда будет различие, и ставка Путина на различие с логикой и гештальтом 1990-х.

Путин не приватизировал нефтепроводы, хотя все шло к тому («рано или поздно нефтепроводы будут изжарены и поданы»,- говорил Фридман). Суть в том, что после приватизации терминалов и нефтепроводов государства не оставалось вообще, и можно было звать миротворческий корпус НАТО, и, простите, элита его бы позвала… Путин не отпустил Чечню. Путин выбил трех наиболее талантливых – и наиболее вредных – «олигархов»: беднягам причудилось, что Россией действительно правит «олигархия», и они есть она. В 1990-е годы мы имели страну фактически без бюджета, почти без армии, с внешним управлением по стратегическим пунктам и с перспективой полного рассыпания. Мы имели как тренд превращение России в малую республику, посредь, словами политолога Кургиняна, архаики - татарского ханства, якутской шамании, и т.п.

Если бы «Единая Россия» была партией, это была бы даже не либеральная, но право-консервативная партия по типу республиканской. Ну да. Проектность сводится к построению буржуазного государства, и народ восхитительно этого не расчухал, но может, это и хорошо – что, значит, не расчухал…

В точном смысле правительство не может быть антинародным. Каждый народ заслуживает свое правительство, сказал Гегель. А если правительство имеет народ, скажем мы, то это скорее изощренный вид национальной мастурбации, нежели криминальное изнасилование (такова, в равной степени, апология и Берии, и Чубайса)… А имели все-таки в предыдущий период – который даже нельзя называть режимом – ввиду вопиющего отсутствия амбиций в политическом плане. Просто хапали. А сейчас не просто. Сейчас строят национал-буржуазное государство, расправляясь с его врагами: Лимоновыми, Ходорковскими, СПС, НТВ…

А ничего другого не строится. Из запчастей пулемета не собирается китайская ваза. Лимоновцы восхитительно бескорыстны, но удручающе безбашенны: когда они пишут на стене «Россия без Путина» - они не ставят вопроса, с кем она. Это как грех демократов конца 1980-х – неспособность мыслить иначе, чем негативно. Возможно, они полагают, что тогда Россия будет со Сталиным. Неважно, хорошо это или плохо, а важно, что, грохни Путина террорист полгода назад – и все. Россия была бы с Касьяновым. А потом с Васей, Петей, не суть. Это была бы деструкция с «либеральными ценностями», строго сопряженными, эмпирически и теоретически – в условиях РФ – с ростом преступности и падением производства. В итоге все, кто прямо или косвенно не обслуживают экспорт сырой нефти или металлов, могли бы пойти и повеситься. Единственная социальная программа была бы в предоставлении бесплатной веревки…

А если бы не догадались повеситься, их бы чисто конкретно покосили подразделения уже настоящего Пиночета (это необходимый персонаж после Пети, и важный этап окончательной либерализации): когда в городах, где кончилось электричество и тепло, народ полез бы на свои «дома», белые и серые… А затем сбывается пророчество Альфреда Коха, и спецназ США изымает у нас последние боеголовки. Точнее, Пиночет сам отдаст. И съедет в политическое убежище (где его, наверное, убьют, но это ничего не изменит). Оставив нам производительные силы на уровне 1900 года. И будем плясать оттуда же. С повторной индустриализацией и ГУЛАГом, потому что оперативная индустриализация всегда подразумевает ГУЛАГ.

«Режим Путина» кончится обязательно, и возможностей, строго говоря, только две: либо как следствие деструкции (отрицание обыденное), либо как следствие роста производительных сил (отрицание диалектическое). Играть сейчас можно или на первое, или на второе. Независимо от того, кто ты есть, и насколько конкретен в вере: коммунист, демократ, правый консерватор… Выбор ортогонален твоему спектру на шкале «лево - право». Потом – на свой вкус – можно строить социализм, либерализм, лирический анархизм. Вопрос пока одновременно скучен и смертельно-серьезен, он скорее в сохранении площадки. Размежевание по нравственно-философским мотивам пойдет, когда на стройку хотя бы подвезут кирпичи, а бригада выползет из запоя… Это и есть – рост производительных сил.

Все, что имеет отношение к человеку, чревато противоречием, а значит, самоотрицанием, а значит, развитием. Хитрость мирового духа, по Гегелю, еще и в том, что единственный способ по-настоящему нечто кончить – это его развить.

…К чему это я? К тому, что надо прийти и обязательно проголосовать, например, за объединение края. По сути, этого никто не хочет, кроме «Федерации» и «режима». Но того, чего сейчас хочет режим, хочет история. Если она у нас еще будет.

Александр Силаев