Рассказ о Московской школе политических исследований в Красноярске хочется начать с двух цыплят. Есть такой рассказ у Пелевина. Один цыпленок, просветленный Затворник, рассказывает другому историю. Поясняя, что это древняя притча. Другой цыпа, обычный маргинал Шестипалый, спрашивает: а где ты ее услышал впервые? А я ее, говорит Затворник, придумал вчера. «Но это же древняя причта!» - «Конечно. Я ее придумал вчера как древнюю притчу».

Теперь ближе к теме – байка про гражданское общество. Однажды Сергей Чернышев (основатель Русского института, соавтор Русского журнала, автор книг «После коммунизма» и «Смысл», друг Глеба Павловского и т.д.) решил подготовиться к Гражданскому форуму. И зашел на сайт библиотеки Конгресса США. Сколько десятков тысяч трудов накопило по «гражданскому обществу» человечество? Оказалось, что человечество на тот момент накопило… 250 книг. Большая их часть – внимание – написана после 1990 года. И – внимание, барабанная дробь – половина авторов русские. Короче, есть такая европейская ценность, историческая и базовая. Пользуемая в таком качестве, главным образом, русскими после 1990 года. Что их, однако, не смущает. Они придумали ее не абы как, но как историческую европейскую ценность.

К чему оно? Четыре дня в Красноярске заседала Школа Лены Немировской. Где учили в основном исторической европейской ценности.

Сетевое кадровое агентство

Если докладчик заготовил елей, и елей там главное, он, скорей всего, начинает с плохого. Если докладчик настроен зло, он начинает с перечисления достоинств… Короче: чем полезен и уникален институт Немировской?

Это действительно, по российским меркам, масштабная политическая тусовка. В Красноярск подобное раньше не приезжало. Это место, где присутствие посла США и бывшего начальника британского Генштаба естественно. Это структура, существующая на деньги Евросоюза, созданная главой Евросоюза в 1992 году, и вписанная ныне в ландшафт мировой политики. Большая часть выступающих – делавшие, так или иначе, сегодняшнюю и вчерашнюю политику в Европе, и т.д. Или идеологи этой политики. Это место, где депутату Заксобрания или Думы было бы нормально считаться простым сошкольником. И где в сошкольники берут иногда обычных студентов.

По сути, это реальный политический институт, реальность которого дана неформально-сетевым образом. Это способ объединения определенного типа людей в своеобразную «мафию» (в белом смысле этого слова). В кулуарной части там делаются не только полезные знакомства, но и блоки, и контракты на выборы. В чем-то это еще и кадровое агентство. Люди смотрят и видят других людей.

То есть я не говорю, что «это не работает». Школа работает, и с вполне явными последствиями. И так она работает, и эдак… Главным образом, так скажем, как агентурная сеть (я не про ЦРУ, я опять - в лучшем смысле этого слова). Претензия в том, что школа имеет много задач, но почти полностью валит задачу образовательную.

Уровень работы со смыслами в большинстве сессий МШПИ обычен для мероприятия политически-прикладного, но ужасающ – если это «экспертное сообщество», «интеллектуалы» и т.п.

Дискурс большинства сессий на уровне простого урока для школьников. Простой такой школы. Общеобразовательной. Но с гуманитарным уклоном. Класса для одиннадцатого.

«Правда», и только «Правда»?

Давайте не будем абстрактны, давайте тыкать злобными пальцами на слова и вещи… Первые полтора часа зал общался с лордом Гатри. Это как раз глава Генштаба Великобритании (с 1997 по 2003 год). Не надо говорить, какой это статус. Видимо, это прекрасный военный. Говорили про терроризм. Видимо, он прекрасно умеет разбираться с конкретными террористами. Но если речь идет об образовании, то эксперт – это немного другое. Некогда Владимиру Набокову отказали в кафедре. «Но он же большой писатель!» - «И что? – ответил отказавший. – Слон тоже большое животное – давайте отдадим ему кафедру зоологии». В случае с Набоковым это было неправда, но здесь…

Слон пришел на кафедру зоологии и, не смущаясь, пересказал унылый учебник. Причем, скорее для седьмого класса школы, нежели для третьего курса вуза. Какой-то очень простой учебник. Слушавшие, конечно, учились в седьмом классе и на третьем курсе потом учились. Они учебник читали. В том числе, может быть, и более интересный. Большая часть присутствующих могла бы встать и рассказать то же самое… не будучи ни военными, ни политиками, ни англичанами. В кулуарах некоторые не понимали: «что мы здесь делаем-то?». Другие не спрашивали (других было большинство). Видимо, понимали. Как чего? Зырим на слона, пацаны!

Если говорить о слонах, то живой империалист Дейв Лоран (президент компании «Марафон Петролеум Россия») был более занимателен. Самое интересное в большинстве выступлений – то, чего не сказали. Дейв Лоран не сказал интереснее. То есть он сказал, например, что налоги в США на «нефтянку» - порядка тридцати процентов, а в РФ – пятьдесят, и если оно так будет, то нам ничего хорошего, вот… Однако интереснее, что заставляет вывозить капитал из страны «с хорошим инвестиционным климатом» - черт знает куда. Об этом империалист не сказал.

Однако, например, господин Лоран поделился мнением, что Ходорковский сидит за реальные уголовные преступления, и пусть его сидит. Либеральная аудитория впала в состояние когнитивного диссонанса: любить следует одновременно и Ходорковского, и Лорана, но как же так?

…Выступление посла США может быть интересно только как «политическое». То есть смотреть, в каком порядке он поставит банальности, и вычитывать какие-то актуальные векторы между строк. В самих строках нет ничего – такие тексты студенты могли бы сдавать «по английскому». Впрочем, это естественно. В задачу посла входит не столько что-то сказать, сколько не сказать. И как хороший дипломат, Александр Вершбоу с задачей справляется. «Как вы оцениваете усиление антиамериканских настроений в мире?» - «Я думаю, что они вызваны нашей политикой в Ираке. И я думаю, что вы их переоцениваете…» - «Почему Ирану нельзя иметь ядерное оружие, а России и США можно?» - «Потому что Иран сам отказался его иметь…» - «Почему за пятнадцать лет сотрудничества между Россией и США позиции США усилились, а России – ослабли?» - «Я думаю, то ослабление России – медицинский факт, не имеющий отношения к нашим отношениям…». И т.д. Для нормального дипломата не бывает сложных вопросов, бывают лишь простые ответы. Половина спрашивающих начинала словами: «благодарю господина посла за искреннее [содержательное, интересное, насыщенное и т.п.] выступление». Тоже, значит, дипломаты. Пусть видит.

Это как советская политпресса – смысл не в словах. Смысл где-то еще. Говорить отсутствием можно красноречивее, чем присутствием, но об этом еще потом…

Нюансы языкознания

Самое простое замечание: Россия спасается только на русском. Осмысленный и реальный политический дискурс не может быть на уровне разговорного языка. А режим перевода ничего более сложного, нежели газетная передовица, в себе не подразумевает. Работает со смыслами, например, Глеб Павловский. И Чернышев, и Глазычев, и Островский, и Щедровицкий, и Неклесса, и Кургинян, и…

Из присутствующих в МШПИ – Александр Согомонов. Круглые столы каждый день были такими светлыми пятнами (кроме, может быть, последнего раза, где 40 минут рассказывали, чем партийный список отличается от мажоритарного округа). Хотя бы потому, что владеет русским литературным, русским сложным и русским политическим. Но любая апология Согомонова будет сейчас хулою на принципы школы в целом. Его преимущества как раз в том, что он: а) говорит по-русски; б) он исследователь, а не политик. Но принципы школы в том, чтобы отдавать предпочтения скорее европейцам, чем россиянам, и скорее практикам, нежели теоретикам. Для тех, кто хочет потереться о высокое крыльцо, это, конечно, лучше. С высотой крыльца в МШПИ все нормально. Для тех, кто хочет на вменяемом языке разговаривать о себе и России, это хуже. Так же это хуже для России и языка.

Есть более сложный вопрос, тоже касательно языка. Базовое понятие для МШПИ, в котором она пытается описать окружающую реальность, это «гражданское общество». На Западе оно есть, в России его не было, сейчас оно может быть. И весь политический язык описания берется отсюда. Вопрос в том, можно ли адекватно представить в нем существующую реальность. В свое время, быть может, главной ошибкой было именование строя, возникшего после 1917 года, социализмом.

Это применительно к тому, есть ли где-то на земле гражданское общество. Если мы обратимся к проекту Модерн, к Просвещению (в кантовском смысле слова, разделяемом, кстати, и Немировской), то проект к концу 20-го века провален. «Вместо суверенного индивида мы получили мир, где доминирует страх и тоска». Это Жиль Делез. Которого бессмысленно цитировать там, где читали в лучшем случае Карла Поппера.

Знаково, что, с точки зрения наших школьников, есть только «государство» и «граждане». Чем меньше «государства», тем, соответственно, больше «граждан». Однако есть еще исторически промежуточный «капитал». Это когда государство уже кончилось, а граждане еще не начались. Однако здесь, видимо, начинается область, которую не проходят в московских школах…

…Выступление Юрия Сенокосова было не самым плохим, но самым разочаровывающим. От посла США ничего не ждешь, от ученика Мераба Мамардашвили ждешь, как идиот, откровений. Но продолжается учебник обществознания, продолжается плохой журнализм, единственный маркер философичности – несколько цитат классика. Точнее, «ходов мысли». Пять или шесть, я пробовал их считать. В свое время Сенокосов сделал доброе дело: издал Мераба Константиновича, несколько лекционных циклов.

За это я, в частности, очень благодарен Юрию Сенокосову.

Ходор прав?

Называется: «кризис либерализма в России». Просто финальная зарисовка на тему. В конце все по кругу говорят заключительные слова. Человек пять, например, признались, что Школа перевернула их жизнь. Очередь доходит до главы местной ЛДПР Олега Коледова. «Я хотел отмолчаться, но не смог…».

Далее Коледов фактически извинился. Он сказал, что благодарен присутствующим. Он сказал, что любит их «как людей». Но если половина зала – сторонники СПС, и его жизнь за четыре дня не перевернулась, он не может быть солидарен… Он будет с ними бороться. «Потому что вы действуете не в интересах России». Но это, господа, такая работа. Ничего личного.

«Вы видите, как с моих губ исчезла улыбка», - начал Сенокосов… Далее совесть нации перешла на личные оскорбления. Коледову рассказали, что прежде чем говорить, нужно научиться «слушать и понимать». Что мало родиться от родителей – человек чести рождается вторым рождением. То есть Коледов еще не родился. И не дорос беседовать с рожденными как надо. Вообще-то взрослому мужику такие вещи не говорят, даже если это прямые цитаты Мераба Мамардашвили. Можно и за цитаты – в морду (хотя бы минералкой). Тем более, партийные традиции вроде как обязывают. А?

Коледов берет слово, и… извиняется еще раз. Говорит, в частности, что никого не хотел обидеть. Потому слово берет кто-то еще – осудить отщепенца. Видимо, Ходорковский прав, и кризис либерализма у нас не шуточный. Я не про то, кто агент Евросоюза, и кто русский националист – я не о содержании, я о форме, она сейчас важнее. Мамардашвили – он-то как раз о форме. Нельзя кидаться на человека, чувствуя стократный численный перевес, нельзя «переходить на личности», и т.д. Нельзя быть тоталитарным, даже если ты патентованный либерал.

P.S. По кулуарам в последний день ходил слух: Хлопонин отказался от звания «национальный политик», предложенного МШПИ (к тому, что не пришел ни на открытие, ни на закрытие семинара). Оценивая любые подарки из рук Московской школы в сегодняшней России скорее как компромат. Реальный политик оценивает реальный контекст? В таком случае взвинченность Сенокосова если не извиняется, то хотя бы объясняется…

Плюс к тому – недавняя программа Михаила Леонтьева о российских адептах «гражданского общества» как пятой колонне Запада. Елена Немировская нашла время на семинаре публично обозвать ее «мерзопакостной». Но очевидно, что в конечном итоге конечные лейблы будет раздавать не она.

Есть ли подозрение, что Московскую школу закроют или, скажем, отформатируют? В таком случае моя скромная заметка была бы, мягко выражаясь, нескромной: я казался бы на стороне подразумеваемой силы и подразумеваемого большинства. МШПИ, на мой вкус, более тоталитарна и менее содержательна, чем хотелось бы… что все же не повод вводить ФСБ и мешать собираться людям.

Утешили уже на банкете. «Школу никогда не закроют, потому что у нас охранное письмо президента». В духе времени. Путин не возражает, чтобы гибкую вертикаль попытались чуть-чуть погнуть. Не удивлюсь, если охранные письма скоро появятся у нацболов.

Александр Силаев