«Впервые с начала 1990-х годов в стране проходят реформы, затрагивающие большинство населения». Такие нынче релизы. 2005 год начался с митингов льготников, так или иначе обманутых, и так или иначе недовольных. Год обещает быть для путинского правления сложнее 2004-го, и, более того, всех предшествующих. Рейтинги пошли вниз. Впервые.

Но самого грустное, собственно, не то. Грустно, что нет особой надежды на 2006-й, 2007-й и т.д. Тренды не имеют восходящей направленности. Часть развернутых реформ, скажем, административная, «самая радикальная за последние сто лет» (Герман Греф стоит памятника лишь за эту дивную фразу), откровенно буксует. Другие же реформы (образования, здравоохранения) таковы, что часть экспертов надеется: а может, тоже того… забуксуют?

Либерал №1

По сути, и монетизацию льгот, и планируемую на 2008 год радикальную реформу образования, и административную реформу, и реформу ЖКХ, и т.д., и т.п. можно подводить под один знаменатель. Правительство, ясно понимая сиюминутность экспортно-сырьевой халявы, режет расходную часть бюджета. Разными способами. Именно это, а не Валерия Новодворская, и называется словом либерализм. Зэк Ходорковский в знаменитом послании на волю никого не обманывает: «Путин либеральнее 70% населения нашей страны». А может быть, и всех 95%.

При этом Путин ухитряется быть государственником. То есть все-таки иметь страну, где эти либеральные реформы можно вести, и желательно, иметь большую страну. Хотя бы потому, что сложно быть царем небольшой страны.

Для того, что привыкли понимать под российским либералом со времен Достоевского, это… странно. Русский либерализм, как правило, это большевизм, не по содержанию, по форме. Обычно он логически разыгрывается в два такта. Первый мессидж к народу: у нас нечеловеческие правила, у нас все не по-людски – мы дарим вам мировые правила. Играйте и выигрывайте! Ура! Страна, которой не было на карте! Доброе утро, страна! Потом обнаруживается, что выходит какая-то ерунда… непонятно почему, но выходит… окраины бегут, и сотни тысяч бомжей, и преступность растет, и хорошие манеры хиреют. Так уже было в начале 20-го века. Такт второй: это нация идиотов! С таким народом что-то созидать! Мы дали им правила! А они… туда, впрочем, и дорога. Скатертью. Это примерно то, что Кох говорил в Америке. Это примерно то, что совесть, как правило, мешала говорить нашим белоэмигрантам где-то в Париже (белоэмигранты в массе не монархисты, а именно либералы).

Дорого, зато плохо

Весь блок социальных реформ можно счесть, так или иначе, отменой каких-то льгот. Льгот на полубесплатное ЖКХ, полубесплатную медицину, полубесплатное образование (полностью бесплатного, конечно, ничего не осталось еще в 1990-е годы).

Что предлагается, например, сделать в ближайшее время в школах? Сначала экспериментально, с 2008-го – как норму? Реформаторы пришли к выводу, что наши школьники перегружены. И потому обязательная программа сокращается до минимума. Все, что сверх минимума, считается факультативом, и прописывается в специальные «модули». Эти знания тоже можно получать, но уже за деньги. То есть в объеме церковно-приходской школы образование гарантировано, в объеме «школа как этап к вузу» - нет. Примечательна логика: началось все как разгрузка школьной программы. Как забота, значит, о детях…

Однако катастрофично даже не это, а то, что платное программируется на худшем уровне, чем бесплатное. То же образование режется Болонскими соглашениями. ЕГЭ - как система закрытых тестов - списан с американской модели, хотя известно, что Америка импортирует образование, а мы экспортируем. У них есть ресурс купить все то, что убивается системой закрытой тестов как системой решающего контроля, убивается же в них, главным образом, творчество. Поэтому в профессии, где таковое желательно, рекрутируют иностранцев. Россия же выступает экспортером образования, что для сырьевой страны удивительно, но… Экспортер учится у импортеров! По этой логике японцам надо ехать на ВАЗ. Чтобы учиться, наконец, как делать машины.

Горько-сладкий концепт

Приближаясь, наконец, к заповедному… Президент по должности обязан работать постмодернистом. Кудесником слова. То есть совершенно неважно, что он говорит: он говорит то, что диктует аудитория. В ПЕН-клубе одно, в гарнизоне другое, в Северной Корее третье. Важно, чего делает. За пять лет чуть-чуть догадались. Сердцевина путинского проекта: либеральная экономика рано или поздно, но насытит бюджет – бюджет даст нам лучшую армию и передовую науку – с этим ресурсом мы отладим Россию – эта Россия раздвинется к естественным границам былой «империи». Это возможная логика. Посрамляющая тех, для кого понятие либерал-государственник равносильно определению горько-сладкий… Это не нонсенс, это вполне живой человек с именем и отчеством. С построением, где все более-менее правдоподобно, кроме, к сожалению, первого пункта.

Пояснять, отчего так – значит начать теоретический разговор. Поверим пока эмпирии. Вроде хотим «как у людей», но… Курс в экономике приводит, вместо капитализма «а ля Запад» и гражданского общества, к всепронизывающей коррупции, и тут обнаруживается, что эта уже раковая опухоль, что это, в перспективе, конец государственности… То есть, в одной фразе: элитам проще делать бизнес на нисходящих трендах России, нежели на восходящих. Гражданского общества нет, потому что быть гражданином невыгодно. Это такое понимание коррупции, не столько уже бытовое или законническое, сколько метафизическое. Нет «людей длинной воли», есть только пиление потока и краткосрочка… а у президента, хотя бы в силу должности, такая воля есть.

А дальше противоречие, весь наш политический курс – одно большое противоречие. На административном уровне Путин пытается решить проблематику, возникающую на уровнях, скажем, институционально-экономическом, или даже, простите за слово, духовном. Возникающую не без его участия.

Инициативы сводятся к централизации власти, однако нигде не сказано - чего ради мы централизуемся? Делам верховной власти сейчас, как никогда, не хватает сопутствующего слова… Молчит власть – молчат все. Сидят по углам и «пилят». Вот, говорят, в каждом регионе будет Общественная палата. Этакая параллельная власть не то «интеллигенции», не то «совести». Какая там Общественная палата? Какое «общество» туда придет – ни «общество», ни «нация» невозможны, если, скажем, в их языке нет понятия «гражданское предательство». А это очень просто. Ставить сейчас на нисходящие тренды – и есть «гражданское предательство».

Умножение на ноль

Мобилизационный проект, противостоящий развалу, централизацию РФ подразумевает. Это раз. Но не всякая централизация есть элемент такого проекта. Эта два.

Простой пример. Отмена выборов губернаторов сейчас, с формальной точки зрения, оправдывается легко. В сегодняшних условиях диковатой буржуазной демократии, местами архаичной, местами постмодерновой, выборы предельно технологичны. Губернатора четко ставит либо финансово-промышленная группа, либо административный клан, и отчитывается он, соответственно, перед ними. Вытекает ли, например, из интересов ФПГ или клана – целостность России? А увеличение ВВП, борьба с бедностью и т.п.? Может, быть, да, а может быть, и нет. Скорее нет. В любом случае все эти игроки в принципе перекупаются. Президент, не как тот или иной человек, но как должность, нет. Это слишком большая страна, чтобы ее сдали за деньги, за долю в чем-либо ином. Поэтому давайте сделаем так: в условиях чрезвычайной ситуации (а в сентябре Путин, кажется, даже употребил слово «война») все ответственны перед ним.

Однако это идеально-теоретическое построение. В реальности «вертикаль власти» оборачивается «вертикалью взятки». И назначают губернатора те же группы. При этом возможность какого-либо контроля снизу, пусть гипотетическая, мерцающая – исчезает совсем. А контроль сверху оборачивается всем привычной системой откатов, еще более страшной, нежели прежде. Политики свидетельствуют, что по сравнению с ельцинским временем, тарифы лишь возросли.

То есть централизация, являясь условием необходимым, выступает условием недостаточным. Нужен проект, в который была бы вписана российская государственность. Нужен сценарий и роль, нужна идеология, отличная от идеологического пиара присутствием искренности. Мы пытаемся принимать усиливающие меры, однако не думаем, что именно они усиливают. Если в проектном ядре имеется ноль, то его можно умножить хоть на миллион, и что?

В преддверии четвертого мира

А если все пойдет – как идет? Грустным предстает описание хождения РФ по мирам в описании одного политолога. Был и есть первый мир: страны, взявшие на себя постиндустриальный сектор, высокотехнологичное производство и мировое управление. Это Запад. Второй мир это «многоукладная экономика»: отсутствие нормального водопровода может сочетаться там с полетами в космос, постиндустриальный сектор – с аграрным, производство электроники – с добычей сырья. Это новые азиатские страны, это модель, взятая сейчас Китаем, это даже Индия, и это был СССР. Третий мир: стабильность на основе гарантированной перспективы поставок сырья на мировой рынок (или, отчасти, технологически несложных ТНП). Четвертый мир: страны-заповедники, дикое поле, производство близко к нулю, правит племенной Навуходоносор либо же братва, единственная возможность поставок на мировой рынок – поставка террора (это, к примеру, Чечня под моджахедами, Афганистан, экваториальная Африка). Ну и пятый мир: когда в четвертом мире кончается запас бананов, он приговаривается богом к ликвидации. Были же цивилизации, которые отошли?

В конце 1980-х мы затеяли модернизацию, считая возможным из второго мира перейти в первый. Сейчас у нас стабильность по поводу плотного закрепления в мире третьем. До той поры, пока не кончается нефть, газ, металлы и прочие «основы экономического роста в РФ». Если предыдущий кризис был фактом перехода из второго мира в третий, следующий (если не поломать тенденции) ознаменует встречу мира четвертого. Дальше? Надежды на долгое пребывание в четвертом мире подрываются небольшим запасом бананов.

Александр Силаев