«Иллюзионист» / «The Illusionist»

Это не кино. Это сказка, повышающая настроение. При всех имеющихся недостатках, недоборах сюжета, нестыковках. Фильм про любовь и красиво (в отличие от «про любовь и про Родину», о чем мы говорили в отношении «Эйфории») должен быть немного сбивчивым и краснеющим, как девушка на первом балу. Объединяя три фикции: чистые чувства, политику и магию, он ровно на 110 минут уносит тебя в мир костюмов с иголки и отношений на всю жизнь.

В общих чертах: герой Эдварда Нортона, чародей Айзенхайм, с юношества посвятил себя самому прекрасному из мошенничеств – он фокусник и потеха тем, кто сам обманываться рад. У него есть давняя любовь непростых кровей, которую он, конечно же, встречает после долгих лет разлуки. И, само собой, у любви есть кровожадный и властный покровитель, зло шевелящий усами и страждущий разоблачить хитреца. Мезальянс, шантаж, смерть, «ах, как же я люблю вас, прекрасное созданье», клинки с драгоценными каменьями, прятки от охраны – это как будто утраченная серия о каком-нибудь из побочных героев «Гардемаринов».

Если главный персонаж картины – иллюзионист, значит, на одном из первых мест обязано быть волшебство картинки. Его здесь не перебор, оно не перетягивает на себя внимание, не перебивает сюжет. Оно тонко входит в линию повествования, будто так и нужно – легко летящие с платочком в лапках бабочки (или что там у бабочек? не ручки же), вырастающее из пустого ведерка апельсиновое дерево, дым и зеркала иллюзиона. Или – пугающий явным наличием в нем призраков старый театр и призраки, потоком энергии появляющиеся из руки Нортона.

Самое первое, ради чего стоит смотреть это кино – игра Эдварда Нортона, повзрослевшего, с укоренившимися на лбу складками. Остальные актеры, кроме, пожалуй, Сьюэлла (кронпринц), играют как в костюмных фильмах, где герои умудряются сохранить пластмассовое лицо в любой ситуации. Таких фильмов целая синематека: от «Ярмарки тщеславия» до «Оливера Твиста», все они обслужены сверхдорогими портными и декораторами, возможно, вследствие чего актеры предпочитают бесстрастно начитывать текст внутри своего и окружающего убранства. Нортон же в «Иллюзионисте», на который, кстати, потрачено около 17 млн. долларов, будто долго и близко общался с советской театральной школой. Редкая выразительность его мимики уже в том, что ее непременно хочется повторить за актером: счастливо улыбнуться, сложить брови в эмоциональной боли, мудро сощурить глаза…

А щуря глаза, вы вполне можете не заметить условность цепочки событий. Счастливая развязка, которой не могло не быть, затмевает вопрос «А куда смотрела охрана?» А еще так и не поймете, как выросло апельсиновое дерево, хотя фокусник честно покажет схемы его выращивания.

Фильм снят по одноименному рассказу Стивена Мильхаузера, давшего героям невероятной истории имена реальных действующих лиц. Принцесса Софи действительно существовала, но только кронпринца ейного звали не Рудольфом, а Леопольдом, пожениться им удалось безо всяких иллюзионистов – равно как и разойтись. Настоящий кронпринц, кстати, тоже хорошо не кончил: с новой любимой женщиной совершил двойное самоубийство.

Такое кино смотрят затем же, зачем берут в постель перед сном книгу с обязательной страстной парой на обложке. В этих книгах герцогини тоже уходят к акробатам и шутам, с которыми у них жаркие отношения и пятьсот эпитетов к частям тела человека. В них – совершенно реальные ситуации, которым никогда не суждено случиться. И никаких грязных халатов или засыпанных бычками кухонь. Потому что хочется пахнущей духами, лакированной сказки о большой, но чистой любви. Где девушка пятнадцать лет хранит медальон с секретиком (объясните мне, кстати, как он так раскладывался, что фото молодого фокусника не мялось? иллюзии, иллюзии…), а не теряет его в тумбочке с дезодорантами. Где у нее есть белый конь, а у него – свой театр и море поклонников. Где он может сделать вызов любому кронпринцу – и раствориться в воздухе.

Александра Зет