Людмила Базарова: «Я — последняя из могикан»

«Нынешних ведущих слепит от собственной, как им кажется, звездности»
«Придет Базарова, «хвоста накрутит», ускорения придаст, и журналист зашевелится»
«Человек из СМИ должен чувствовать запах слова»
«Не надо нервировать своего слушателя - выдавай ему информацию»

За плечами нашей собеседницы не одно десятилетие в прямом эфире краевого радио и телевидения, преподавание техники звучащей речи, близкое знакомство с легендами российской журналистики и теми, кого мы сейчас видим и слышим в региональных выпусках новостей. Жаль, что бумага не может передавать красочные интонации и бархатные звуки. С диктором высшей категории, членом Союза журналистов Людмилой Базаровой мы рассуждаем о вымершей профессии диктора и современной журналистике.

- Александр, - обращается Людмила Базарова к нашему фотографу, - я понимаю, что это газетный снимок, но, тем не менее, - не делайте меня фактурной, сделайте меня красивой! (Улыбается.) Ну, хоть не красивой, но, ради Бога, только не некрасивой.

- Вот она, профессиональная привычка выглядеть, как на обложку. Людмила Николаевна, к вам ведь, в какой-то степени, уместно обращение «последний из могикан»? Ну, уж в нашем-то регионе точно?
- Да, ты права. Именно вот так меня и можно назвать - последний из могикан. Последняя из дикторов. Моя профессиональная биография расположилась в таких временных рамках, что я успела захватить расцвет дикторской работы. Я смогла учиться в Москве в Институте повышения квалификации радио и телевидения. Шутка ли, я видела еще саму Высоцкую! Я занималась у Владимира Богомолова - это один из лучших дикторов той эпохи. Надо же, уже «той эпохи»... (задумываясь). Мне выпало счастье учиться у профессионалов, у блестящих людей, у асов журналистики. У любимчика Сталина - Юрия Левитана, к примеру. Мне тогда посчастливилось видеть таких людей, слышать их, впитывать каждый их звук, как губка. У меня сохранилась даже запись, когда я из московской студии на Пятницкой, где находится Центральное радио, на всю страну, говорила, ты представляешь? Это был очень радостный момент, мне повезло: мой мастер Владимир Александрович Богомолов работал в паре с Ольгой Высоцкой, поэтому меня и пустили к столичному микрофону.

- То есть, вот оно, везение? Звездный час?
- Знаешь, мне вообще всегда везло на людей, на профессионалов: это и Леонид Колесников, которого уже нет. Я работала и с Александром Бердниковым, которого тоже, к сожалению... И Олег Захаров, который уже не с нами. (Опустив глаза.) Что это получается, я одна осталась в живых? Вся наша дикторская группа, очень сильная группа, костяк талантливых людей с разнообразным творческим диапазоном... Нас старались подбирать таких разных. Я, прожив насыщенную, интересную творческую жизнь, увидела ведь закат этой профессии, закат дикторского искусства.

- Значит, сейчас это искусство умерло?
- То, каким оно было раньше, - наверное, да. Просто сорвавшиеся со всех тормозов журналисты решили, что они все могут, и кинулись в эфир. Нет, я сейчас всех под одну гребенку не равняю: есть ведь те, кто действительно нашел себя в этой профессии, нашел свое необычное содержание, свою творческую линию. Но очень многие с совершенным отсутствием техники речи и, в общем-то, без определенного основания выскочили в эфир, что радийный, что телевизионный. Хотя последние годы радует, что постепенно появляется интерес к слову, к качественному звуку, интерес к профессиональной подаче. По сути, радио и телевидение - это не только грамотно, по всем канонам написанные тексты сюжетов, это ведь умение чисто и правильно звучать.

- Насколько я знаю, специальности «диктор» больше не существует.
- Все правильно, сейчас работу у микрофона в эфире называют как угодно - и ведущий, и диджей. Да как кому в голову взбредет! Но по сути, функции-то выполняют того самого диктора, которым называюсь я. Разница только вот в чем: диктор - это профессия, эта специальность, которой нужно учиться. И нужно учиться всегда, потому что у нас ведь нет границ. Вот выучил дважды два и все - арифметику знаешь. А у нас нет такого окончания, потому что русский язык - океан, который не переплыть за один раз, да и за всю жизнь не переплыть. Я уже не первый год преподаю в Сибирском федеральном университет на журфаке и вижу ребят, которые приходят учиться. И мне радостно отметить, что каждый новый набор не оставляет сомнений: эти люди пришли осознанно. Интерес наконец-то просыпается.

- И все-таки, сегодня в новостийных студиях или у радийного пульта мы видим и слышим дикторов?
- Как бы они ни назывались, функции-то дикторские! Вопрос только в том, что сейчас такая тенденция: если более или менее чисто говоришь - можно сажать в эфир. Но ведь тех, у кого прекрасная речь, блестящая дикция - единицы, а порой их вообще нет. Вот я прихожу в компанию какую-нибудь, там ведь из всего коллектива только 2-3 человека способны и могут, если поработать над голосом, вести программы, читать новости. Но сейчас требования не такие жесткие, как в наше время.

- Это плохо?
- Однозначно не отвечу, может быть, и к лучшему. Просто я прошу, чтобы современные журналисты не забывали, что в нашей профессии нужен и важен ежедневный, ежеминутный труд над собой. Как балерина, которая каждый день приходит к станку и отрабатывает какие-то па, что ей шесть лет, что шестьдесят. А наши нынешние «боги прайм-тайма» забывают об этом, забывают, что нужно работать каждый день, чтобы быть в форме. Все время надо расти, узнавать какие-то новые понятия. Вы слышали, какие ошибки звучат с экранов или из радиоприемников? Даже я со своим, чего уж стесняться, колоссальным опытом не помню ни единого выхода в эфир, чтобы перед ним не посмотрела в словарь, как произнести правильно. А так и нужно в нашей профессии, ведь кто-то же меня слушает, кто-то воспринимает меня как некий эталон. Я всегда повторяла и повторяю: как вы будете говорить, так будет говорить и страна!

- Людмила Николаевна, сейчас вы занимаетесь только репетиторством?
- Господи, ты этого слова нигде не скажи! Я работаю в теле-радиокомпаниях. Я помогаю людям, работающим в СМИ, научиться говорить правильно. Научиться говорить вообще!

- А кого учите?
- Наверное, не осталось ни одного радийного или телевизионного ведущего... (поправляясь) диктора или же корреспондента, кого бы я не слышала вне эфира. Я работала на «Приме», сейчас вот занимаюсь с журналистами ОРТВ и ТВК, на краевом радио и телевидении тоже есть ученики.

- А какие-то яркие моменты, связанные с такой деятельностью, вспомните?
- Вот этот вопрос никогда не любила, да потому что не знаю, как отвечать на него! Какие истории? Меня всегда спрашивают, а что, мол, смешного встречала за свою практику занятий с телевизионщиками?

- Ну, может, не смешного. А скажем так - хронические какие-то случаи. И вообще - может, есть совсем безнадежные экземпляры?
- С уверенностью скажу, безнадежных случаев нет. Если человек мотивирован, он идет к логопеду, он борется со своей проблемой. Я всегда скажу, если у журналиста не хватает природных данных, есть потолок, дальше которого, как ни крутись, не прыгнешь. Единственное, что я всегда делаю, - внушаю уверенность в том, что у него все будет хорошо. Приходили люди ко мне, скажем, со слабыми данными, если уж не сказать совсем без данных. Но есть характер... Вот пришла ко мне наша молодая ведущая, говорит, через неделю надо писать «пилот» (пробный выпуск программы. - «КК»). Сейчас же не так, как раньше - по кусочку, по капельке учатся. Да, ее уже берут в проект, уже все на ней подвязано и есть мизерное количество времени, чтобы научить человека мало-мальски профессионально говорить. А она вообще - ноль. И я начинаю с ней заниматься, потому что она этого хочет. И ведь она занимается! Конечно, ей не прочесть так, как это можно было бы сделать, потому что нет данных. Но она работала в эфире, она была (пауза) приемлема, что ли. Она была не хуже других. Все зависит от природы, против нее не попрешь. Как бриллиант: ему достаточно чуть-чуть подшлифовать грани, чтобы он заблестел ярче. А из булыжника, ты его хоть «угранись», - бесполезно.

- Может, это тенденция руководителей «смишных» такая: приоритет на содержание текста, сюжета, а не на речевую оболочку, правильность?
- Ну, не скажи. Судя по тому, что меня приглашают именно руководители компаний, они это понимают. Есть руководители, которые берут это дело в руки и знают, что придет Базарова, «хвоста накрутит», ускорения придаст, и журналист зашевелится.

- Почему тогда, каждый раз включая телевизор или настраиваясь на FM-волну, слышишь так много речевого мусора?
- Видишь в чем дело, здесь нельзя научиться. Есть человеческий фактор, характер. По-хорошему, нужно заниматься со всеми, кто работает в новостях. Но эти «те», они о себе такого заоблачного самомнения! А это непрофессионализм, это нездоровее самомнение, псевдозначимость какая-то так губительна для диктора, да и вообще для человека. Ведь у нас как: часто отношения руководства и так называемых лиц канала основаны на личных симпатиях. Кто-то не сказал про откровенные ошибки в эфире, не хотел обидеть, иной - просто закрыл глаза или, в силу своей безграмотности, не заметил. А эти ляпы нарастают как снежный ком. Глядишь, а потом и вовсе неправильное ударение входит в привычку. Я считаю, что человек из СМИ должен быть филологом - чувствовать запах слова. Когда ты только открываешь рот - все, что у тебя за душой, будет перед аудиторией. Как говорил, по-моему, Станиславский: «Сцена - это увеличительное стекло». Так тогда какое же увеличительное стекло экран?!

- Наверное, узнаваемость - прерогатива телевизионщиков в большей степени. А вот вас по голосу узнавали?
- Ну, конечно, нас же единицы совсем работали. Я очень долго трудилась на радио, гораздо больше, чем на телевидении, разумеется, и постоянные слушатели были. Голос, он ведь - живой человек. Тем более что на краевом радио нас две женщины было, и у каждой своя манера, свой неповторимый тембр, который не спутаешь. Ну а чтобы какие-то примечательные истории - наверное, все-таки нет. Раньше нас, дикторов, было мало, это сейчас - целый хоровод.

- Увеличение количества, оно ведь в 99 процентах на качество влияет. Причем не в положительную сторону.
- Ну, куда без этого? Мы были штучным товаром. Нас отбирали по конкурсам, учили не наскоками, как сейчас, на трехмесячных курсах, а по строчечке, по звуку... А сейчас - не заикается, откровенно не картавит - так он вообще Левитан! Давай вперед в прямой эфир. Наверное, вся жизнь стала быстрее, и это неплохо. Просто ни в коем случае нельзя быть уверенным, что ты мастер. А нынешних ведущих слепит от собственной, как им кажется, звездности. Этот совершенно бездарный апломб журналистов, если у нее красивые большие глаза и декольте по пояс - значит, все, голова задрана, никого не замечает. А кто она такая? Она вышла рассказать новости, рассказать о том, что в силу профессии она узнала первой. И все! Мы говорили: « Для вас работает Людмила Базарова», всегда в последнюю очередь, после режиссеров, операторов, техников. Мы представлялись в конце программы, и так было принято. А что сейчас? Поздоровалась в начале, в середине и в конце. Конечно, ты должен договорить, что ты - «Галя Иванова», но не с подтекстом - «Я - Галя Иванова, и все тут».

- Торговля лицом?
- Вот именно! Подумайте-ка, солнце какое выкатилось в телевизор! Да зрителю, по большому счету, все равно, кто им говорит новости - Галя Иванова или Ира Сидорова. Важно, чтобы перед тобой был компетентный человек, профессионально делающий то, за что он взялся. А все это отчего? Просто нет внутренней культуры, нет изначального содержания. А его, ты знаешь, не привить никакими курсами, никакими занятиями. Чувство меры - это самое главное.

- Вы сами со «сцены», если можно так выразиться, краевого радио. Что с ним сейчас?
- Сейчас там много неоперившихся молодых журналистов, как и везде, которые считают себя почему-то мудрее и талантливее многих старожилов. И, наверное, такова жизнь - последующее поколение будет считать себя лучше предыдущего. А вообще, не преувеличивая, краевое радио стало кузницей кадров. Основой всех существующих СМИ стали люди, прошедшие школу краевого радио и телевидения, - Долгушина, Ким, Клешко. Я сейчас не говорю об операторах, режиссерах! Вчера я, к своей радости, увидела сюжет про телевидение Сибирского федерального университета и заметила там одного из талантливейших звукорежиссеров - Сергея Дурасевича. Так почему-то случилось, что люди моего возраста оказались за бортом, несмотря на то что еще есть что сказать, есть чем удивить... (Грустно улыбается.) Сейчас тридцать пять - и все. А если нам уже не тридцать пять? Во многих компаниях почему-то, понимаешь, забыли о преемственности поколений. Сейчас ты нужен, пока ты молод.

- А как к этому относитесь, с ревностью?
- Нет, что ты! По-философски я отношусь. Вот у меня старая школа. Меня выучили. А вы пришли, и сразу начали делать. Я ни в коем случае не говорю, что все бездарно - что-то поистине замечательно, что-то по-ученически глупо. А как иначе? Потому что нет школы, все наскоками, по-дилетантски. Пока нет базы, пока нет подготовки - ошибки неизбежны. Причем, независимо от того, чем ты занимаешься - журналистикой ли, бухгалтерией. Тут случай был на днях: на первом курсе пришла на свой предмет «техника звучащей речи». А мальчик один встал и говорит: мне это не надо, я писателем буду. Я ему и ответила: ты, пожалуйста, помни, прежде чем Виктор Петрович Астафьев стал писателем, он побегал с магнитофоном. Да не с такой вот финтюлечкой, как у тебя (показывая на диктофон), а с таким, который плечо оттягивает. Важно уметь все. А в нашей профессии - важно вдвойне. Так, если бы редакторы или продюсеры новостей умели сами писать сюжеты, а не только учить теории и бранить, если у корреспондента что-то не вышло, - все бы было на порядок качественнее, многие ошибки и нелепицы в эфире можно было бы ликвидировать.

- Люди часто недовольны своим голосом, звучащим на аудио, или изображением на экране. А вы себе нравитесь?
- Глупости какие! И мне кажется, что звучу совсем не я или выгляжу не так, как хотелось бы, особенно теперь, когда я в возрасте. Вот с ужасом думаю, Александр меня нащелкает сейчас, а я потом получусь ужасно непрезентабельно. (Смеется.) А если серьезно, это нормально, когда человеку не нравится. Это такая редкость, такое удовольствие, даже позволю такое слово - кайф, - когда ты знаешь, как это надо сказать, и то, как ты должен, совпало с тем, как ты сделал. Но это так редко! Мы ведь все время думаем, что мы лучше, а потом как со стороны на себя посмотришь - ай-ай-ай... Меня недавно на «Афонтово» в утреннюю программу пригласили, я посмотрела запись - была так потрясена: всегда гордилась своей ровной осанкой, а там - скрюченная сижу. Даже моя 84-летняя мама позвонила и сказала, что я вся гнутая по телевизору. Но нужно стремиться к совершенству, нужно стремиться к тому, чтобы услышать себя, посмотреть на себя со стороны и сказать: «Ах, как я хороша или хорош!»

- Что бы диктор высшей категории Людмила Базарова исправила в современной журналистике?
- Пусть все складывается так, как то диктует время. Но единственное, чего хотелось бы: пусть на экране, в эфире не будет фальши, не будет игры. Если горит пожар, не надо, чтобы пожар горел в глазах самого корреспондента, не надо истошных криков. Если есть одна жертва, не надо истерить, говоря о десятках пострадавших. Пусть это будут выверенные факты, пусть это будет работа профессионалов своего дела. Не надо нервировать своего слушателя - выдавай ему информацию. У нас умные зрители, мудрые слушатели - они сами все поймут. Конечно, истинных творцов - единицы на миллион. Журналистика - это ремесло, но ремесло в хорошем смысле слова. Даже такая выдающаяся актриса, как Светлана Крючкова, на одной из встреч со своими зрителями как-то сказала: «Вы знаете, я не поверю этой лести, когда кто-то скажет: «вы - выдающаяся, вы - гениальная» - нет, я хорошая актриса, профессиональная. Я могу работать артисткой». Вот и я могу работать диктором. Но, к сожалению, сейчас приходится лишь преподавать. (Чуть тише.) Потому что, если не уходить в нашем возрасте... (улыбаясь). Вот, представь, я сижу и сижу, а ты молоденькая пришла и думаешь: «Ну когда же ты уйдешь?» Я не жалею ни о чем - всему свое время, действительно. И я люблю заниматься с молодыми, все свои секреты я не храню, я ими с радостью, с упоением готова делиться.