Единый государственный экзамен (ЕГЭ) появился в российских школах несколько лет назад. С тех пор разговоры о его соответствии целям образования и эффективности не утихают. Несмотря на это, до сих пор система остается недоработанной, что сказывается на уровне образования. О проблемах средней и высшей школы, связанных с ЕГЭ, «ВК» беседует с заместителем председателя комитета Законодательного собрания Красноярского края по образованию, науке и культуре доктором биологических наук Василием Моргуном.
В свое время была развернута масштабная агитационная кампания в поддержку перехода системы контроля в образовании на единый госэкзамен. А вам как кажется, такой переход был оправдан?
Я убежден, что нет. Дело в том, что, когда система разрабатывалась, никаких вопросов относительно качества высшего и общего образования просто не поднималось. Мне вообще непонятны цели этой реформы, особенно в свете конкретных задач, стоящих перед экономикой страны. К примеру, у нас сегодня в профессиональном образовании существует мощная проблема — переизбыток специалистов с гуманитарным образованием и нехватка с техническим и инженерным. Так вот, эту проблему ЕГЭ никак не решает.
А как же, например, уравнивание в правах выпускников школ из районов края и города, ведь при старой системе человеку из провинции было очень сложно поступить в центральные вузы?
Во-первых, эту проблему нужно рассматривать не как цель, а лишь как сопутствующую задачу, потому как она не настолько связана с эффективностью самой системы образования. Во-вторых, она все равно не решена, как минимум по причинам экономическим. Школьник из города априори имеет больше шансов ровно потому, что он здесь живет, ему не нужно искать, где жить и на что. Помимо этого есть такой аспект, как нежелательная трудовая миграция — школьник, уехавший учиться из Сибири, скажем, в Москву, скорее всего, там и останется. Я не призываю «запирать» молодежь в сельской местности или на востоке страны. Но зачем стимулировать исход?
А уровень знаний при одинаковых оценках за ЕГЭ в городе и районе, он будет сопоставим?
Нет, конечно. Но не удивлюсь, если его выравняют по ЕГЭ. Я не уверен, что единый госэкзамен приведет к формированию единой системы координат относительно уровня знаний. На результат все больше будет влиять не столько процесс образования, сколько процесс подготовки к ЕГЭ. Это перенос «ценностей» общества потребления в систему образования как «сферу услуг».
В качестве одной из целей введения ЕГЭ в свое время называлась борьба с коррупцией в вузах. Эту-то проблему удалось решить?
В вузах честные преподаватели и деканы, отвечающие за набор, точно вздохнули с облегчением. Но она (коррупция) никуда не делась — она лишь перекочевала в другие места. Это, кстати, одна из тринадцати проблем ЕГЭ, обозначенных в резолюции состоявшегося 29 декабря 2008 года заседания комитета Совета Федерации по образованию и науке.
А какие еще проблемы существуют?
Основная, пожалуй, — это перевод системы образования с обучения на репетиторство, что означает абсолютную подмену целей. Не секрет же, что после введения ЕГЭ в школах последние два-три года учеников усиленно натаскивают на сдачу экзаменационных тестов за счет сокращения образования. Еще одной проблемой является затрудненность доступа к получению высшего образования людей, окончивших школу до введения единого госэкзамена, ведь поступить они могут, только имея на руках сертификат ЕГЭ.
А что им мешает пойти в школу и сдать его?
Ну, во-первых, к экзамену нужно готовиться так, как они не умеют, — это же тесты. Люди работающие, им просто некогда переучиваться. Во-вторых, и это техническая проблема, сегодня не предусмотрен механизм компенсации школам дополнительных затрат на прием ЕГЭ у таких людей, а делать это за свой счет школы не хотят, да и не могут. Сейчас недобор на заочные отделения в крае — состоявшийся факт.
К тому же они, скорее всего, испортят статистику школы по ЕГЭ, которая, насколько мне известно, является официальным критерием эффективности учебного заведения. А кстати, как вам кажется, насколько это оправданно?
Я уверен, что не оправданно. Вы посмотрите, к чему это привело: в школах вынуждены не учить, а натаскивать, учителя потихоньку завышают оценки, умирают последние мотивы к получению знаний, ученики митингуют. К тому же совершенно не понятно, что собираются делать с этой оценкой эффективности.
Мониторинг качества образования не подходит?
Понимаете, так называемый мониторинг качества должен иметь какие-то цели, а они опять совершенно не ясны. У нас проблема с целеполаганием. Мы что, по итогам ЕГЭ будем закрывать школы? Нет. Будем повышать зарплаты преподавателям? Тоже нет. Скажите, что мы будем делать? Выявлять же причины низкого качества образования ЕГЭ не позволяет, да это и не нужно — они и так всем известны.
А оно действительно низкое?
Проработав 25 лет преподавателем в вузе, я могу с полной уверенностью сказать, что на протяжении всего этого срока наблюдалось медленное снижение уровня выпускников школ — причем как уровня подготовки, так и уровня мотивации на дальнейшее обучение. Сейчас, если приглядеться к ситуации при ЕГЭ, можно обнаружить, что уровень абитуриентов еще больше упал. Просто говорить об этом не выгодно никому.
Замена вступительных испытаний в вузах на ЕГЭ была адекватной, оправданной мерой?
Знаете, при советской системе образования, когда системы среднего специального, профессионального и высшего образования существовали почти на равных с позиций престижа и востребованности у школьников и родителей, эта мера была бы оправданна. Сегодня же, в эпоху тотального доминирования высшей школы, необходим просто механизм четкой дифференциации абитуриентов при поступлении. ЕГЭ этого обеспечить не может по сути. И механизмы индивидуального отбора будут потихоньку возвращаться. Для федеральных университетов, для федеральных научно-образовательных центров при поступлении планируется установить собеседование и дополнительные экзамены.
Означает ли это, что оценка за ЕГЭ не всегда адекватно отражает уровень знаний абитуриента?
Не знаю, что она отражает. Понимаете, тесты — это ведь такая форма контроля, которая совершенно не учитывает иных форм развития интеллекта, кроме как памяти. Плюс огромный фактор угадывания. Можно ведь не помнить цифры, но понимать суть проблемы, можно знать какие-то стороны темы глубже, чем другие, и показать это в ходе испытания. ЕГЭ же не допускает подобных форм, является очень неадаптивной с этих позиций системой, что и приводит к низкой ее эффективности как инструмента оценки интеллекта. К тому же и сам балл по ЕГЭ не является адекватным отражением знаний при поступлении. Существует ведь хитрая система перевода оценки экзамена в баллы поступления по принципам нормального распределения, т. е. двойка по математике может оказаться средней оценкой по выборке, и тогда этот человек имеет все шансы поступить черезсистему «плюс один». Это, уже на входе негативно влияет на эффективность высшего образования. Все эти натяжки, обработки данных и переключения «зашумляют» реальную информацию о школьнике, система ЕГЭ становится самоценной.
Учитывая все эти проблемы, как вам кажется, сегодня возможен уход от такой формы контроля, как ЕГЭ?
Полагаю, возможен. К примеру, итогом заседания комиссии, о котором мы говорили ранее, стала формулировка задачи перевода ЕГЭ в рекомендуемую и добровольную форму. Причем и механизм понятен — внесение изменений в закон об образовании. Но для того, чтобы это произошло, нужна политическая воля.
Политическая?!
Конечно (улыбается).
В смысле — почему именно политическая, если речь идет об отраслевой реформе?
Да потому, что само внедрение единого госэкзамена выглядит как акт политический. Почти все отраслевое сообщество и было, и остается против него. Скажите мне, кто за, кроме министра? Я ведь не зря говорил о том, что не вижу смысла внедрения ЕГЭ с позиций образования, — его, по-видимому, нет, и продиктовано оно исключительно какими-то политическими целям, тайный смысл которых для меня остается загадкой. Когда же у нас задачи развития позволят формулировать самим профессиональным сообществам, а не советникам министров (часто зарубежным)?
Так если это политический акт, то как же это можно изменить?
Знаете, у нас частенько инициированные сверху процессы после запуска фетишизируются, а потом тихо забываются. В данном случае мне бы очень хотелось, чтобы с ЕГЭ именно так и произошло. На этом фоне педагогическое сообщество сможет добиться изменений закона об образовании.
Евгений Волошинский, «Вечерний Красноярск»
фото Александра Паниотова
