Сложно одновременно сильно не любить «гопников» и «мигрантов». Я даже скорее не про живых гопников и живых мигрантов, а про образы. Если знаешь, что главный враг тебе — это русский Гопник, к Мигранту будешь относиться едва ли не с нежностью (например, известный публицист Митя Ольшанский). Русский интеллигент верно знает, кто его главный враг, и это, конечно, Местное Быдло, а вовсе не Криминальный Чурка. Просто у них с местными больше общего, в смысле — им проще встретиться. Если человек из «хорошей семьи», занят интеллектуальным трудом, живет в престижном месте, траектории его движения по городу ограничены — шанс встречи со Злым Гопом все равно нехилый, а Злую Нерусь он будет знать исключительно с лучшей стороны, или не знать вовсе. Для «честного рабочего человека» проблема Гопа не так актуальна, он с ним, скорее всего, договорится, они пусть разной морали, но схожей культуры. С Чуркой он не договорится, поэтому Чурка это да, реальный вопрос. Интеллигент не договорится с обоими, но родная сволочь случается ему чаще.
Так вот, я вообще не про людей, а про, извините за слово, дискурсы. Кто от кого говорит. «Дискурс Ольшанского», например, это дискурс «интеллигенции как осколка аристократии». В драке нерусской гопоты с русской тут надо болеть за нерусскую, «враг моего врага суть мой друг». Дискурс публициста Константина Крылова это дискурс «интеллигенции как авангарда мещанства», и болеть, случись что, следует за своих гопов, как более социально близких.
Я бы проблему решил… э-э… диалектически. Назвал бы «всех этих» как-нибудь одним словом. Можно ведь. Помирив националистов и либералов — как бы сказать? — общим объектом желания этических чисток.
Александр Силаев
