Роман Харисович был классный дядька. Хороший друг, старший товарищ. Руководитель, каких теперь нет: переживающий за коллектив (даже не скажешь «за подчиненных»; скорее он, умудренный опытом, тонкий и мягкий человек, был у нас в подчинении).
Вместе с ним ездили в Липки, где он, как трепетный родитель, все допытывал-напоминал: «Ну, ты сунул рукопись тому? А этому? Этому обязательно надо. Иди и сейчас же отдай!» Как ему было объяснить, что не так-то и нужно нам это «сование», у нас был журнал «День и ночь», а в другие издания мы не сильно-то верили (я не верил. И сейчас не верю).
В Томск вместе с ним ездили на семинар. В плацкарте. Всю дорогу пили вино с попутчиками. Потом он устал, пытался поспать, да я как обычно загулял на всю ночь с соседом врачом-стоматологом. А Роман ворчал недовольно, ругался почти, но к утру ничего — как ни в чем не бывало. А в обед уже бегал, устраивал мне обсуждение, потому что я опять-таки как обычно топтался в нерешительности, не зная куда податься, да и не видя-то толком никого (линз тогда еще не носил).
Вообще, сейчас вспоминаю, внутренне Роман Харисович порой бывал очень даже злобен. Возвращались с ним из Москвы вдвоем (снова поездка! А где, как не в поездке понимается человек?), в аэропорту напились прилично: несколько бутылочек испанского приговорили (Солнцев в последние годы пил только вино), и Роман непонятно по какой причине со звериной яростью набросился на совершенно стороннего мужика на контроле. Страшно накинулся на него, с ненавистью.
Я эту ненависть уважаю. Астафьев был такой. Солнцев был такой же. Это негатив, злоба, отчаянье крутых парней. Люди, в которых сидит такое, на многое способны. На многое готовы. И, как правило, многого и добиваются.
Видели фильм «Вор»? Там Машков рассказывает пацаненку примерно следующее: «Покажи всем, что ты за это мороженое, конфету готов человека убить… И тогда тебя будут бояться. И тогда ты сильнее». Вот это отсюда. Из нашей жизни. Зековской, солдатской, детдомовской, полной зверья и вранья. И борьбы.
Но в чем парадокс: ненависть такая не мешала относиться к людям с добром, теплом, пониманием. Часто с каким-то даже нечеловеческим всепрощением. Вспомнить хотя бы ту травлю, которую устроили Роману Солнцеву его любимые ученики и друзья за два месяца до его окончательной госпитализации. С подлыми письмами, глупыми обвинениями, оскорблениями. Я думал, Солнцев их всех, кого он сам же вытащил, надавал премий, теперь проклянет, поубивает, поувольняет, наконец. А он — нет. Пара звонков, невнятное мурлыканье в трубку, и Солнцев снова с ними в друзьях. Хотя и переживал, и нервничал, и истерил внутренне по этому поводу но уже среди совсем уж своих, проверенных. И слег в итоге.
Пусть спится тебе спокойно, Роман Харисович. Друзья тебя помнят.
17 апреля исполнилось два года, как нет с нами Романа Солнцева.
Антон Нечаев
