Созвездие легалайз

Разрешить или не разрешить? И десяток приложений этого вопроса, десяток тем, которые должны были опостылеть, но, похоже, перешли в категорию вечных. В списке: наркотики, оружие, проституция, сексуальные девиации, смертная казнь, аборты, казино… Это все о разном или общий знаменатель где-то мерцает?

В политической культуре, если брать страны, где такая культура в ясном виде имеется, нет ясных партий «да» и «нет». Сторонники свободной продажи оружия, как правило, против свободы абортов. Со свободой курения борются те, кто борется за свободу однополой любви и т. д. Это если брать Европу и США. Если очень огрубить и все-таки стереть все нюансы, то левый ответ будет все-таки скорее «нет» по большинству пунктов, а правый все-таки «да». Но это условно. К общему знаменателю мы еще вернемся, а пока немного пробежимся по пунктам.

Десять тем

1. Свобода ношения огнестрела.

Противники замечают, что в нынешней РФ это повысит количество убийств как минимум поначалу. Сторонники замечают, что это усилит человеческое достоинство. Газовый баллончик не спасает обывателя от трех придурков с ножами, да и просто от трех придурков. Спасает номенклатурный статус, спасает школа боя. Т. е. россиянин должен драться на уровне спецназа, если ему нужны гарантии, что его не ограбят, не изобьют, не обматерят. Пистолет в кармане решает вопрос. Напомним, что в Российской империи револьвер продавался свободно, как сейчас бутылка пива, а нож в сапоге был атрибутом костюма. Преступность притом была ниже. Иными словами, вопрос: готовы мы на риск роста убийств ради снижения общей преступности, бытового хамства и унижений? Еще резче, что важнее: жизнь или ее качество? Благородный ответ известен испокон веков: важнее качество.

2. Свобода продажи наркотиков.

Тут лукавство, если вопрос стоит у русских. В стране рекордного алкоголизма по меньшей мере лицемерно сажать за марихуану. Водка, извините, вреднее, хотя и привычнее. Потому принципиальная позиция: запрещать все. Или не запрещать. Но тогда опиаты и этиловый спирт должны продавать в аптеках по себестоимости, в случае ломки — просто отпускать бесплатно. Дилемма сводится, как в случае с оружием, к вопросу человеческого достоинства: люди — взрослые или дети? Давайте жестко: наркотики убивают, пиво тоже наркотик, пиво тоже убивает, просто героин быстрее. Вопрос: имеет ли человек право себя убить? Себя, не другого?

3. Свобода эвтаназии в частности, самоубийства вообще.

А тут мы уже ответили. Только эвтаназию надо понимать правильно. Это не «мы решили, что дебилам и цыганам жить вредно» (докажи потом, что сам не дебил и не цыган!), а «я решил, что жить не хочу и требую яду». Яд должен продаваться свободно. Самоубийц лучше не спасать.

4. Свобода проституции.

Если это преступление, может, кто-то назовет пострадавшую сторону? Только чтобы сторона пришла и сказала сама. Есть сделка двух сторон, оскорбляющая некую третью. При этом третья сторона передергивает, говоря «от общества», кое ее вовсе не уполномочивало на то.

5. Свобода сексуальных перверсий.

Это просто вопрос собственности на тело. До Нового времени далеко не каждый телом своим владел, но сейчас вроде бы разобрались. Вслед за гомосексом, по логике, надо реабилитировать дальше. За изнасилование ребенка можно давать даже «вышку», но давайте не будем подводить под педофилию Ромео и Джульетту, а?

6. Кстати, о «вышке».

Пока человек может убить другого человека, почему не может убить человека государство? Идеальная пропорция, когда число смертных приговоров примерно равно числу убийств (при этом не всех убийц казнят, но казнят не только убийц, речь о пропорции именно).

7. Проблема свободы аборта сводится к тому, кого считать человеком.

Дискретных моментов два — рождение и зачатие. Если права человека начинать отсчитывать с зачатия, но можно и пользование презервативом прописать как убийство, ведь отнята же потенциальная жизнь? Короче: пока не рожден, можно резать.

8. Касательно азартных игр.

Еще одна вариация на тему «достоинства», «взрослые или дети?».

9. Свобода слова в плане экстремизма.

Если сувереном является нация, то она сама решает на каждых выборах, что ей экстремизм, а что нет. Алогично предварять решение суверена, прописанного в Конституции.

10. Свобода абсолютного банкротства.

Свободный человек отвечает до конца, вплоть до долговой ямы по просроченному кредиту. Сейчас, наверное, аналог ямы — приватизация кредитором рабочей силы заемщика в пределе его тела.

Как бы резюме

Ну вот, десять конкретных тем, ими ограничимся. Можно ли углядеть общую логику? Вопрос обычно сводился к тому, может ли быть ограничитель свободы индивида — кроме свободы другого. И если нет, то вопрос о «легалайзе» решается в пользу вопроса.

Есть важный интересный нюанс. Даже считающие злом наркоманию, проституцию, контрацепцию и т. д. согласны в том, что это не лечится до конца. Если вообще лечится. Это нельзя абсолютно запретить или абсолютно разрешить. Запрещение всегда будет скорее перемещением ситуации в тень, а любое разрешение подразумевает ограничения. Например: наркоманы все-таки не имеют права носить огнестрельное оружие. Или: имеющие допуск к оружию солдаты и офицеры не имеют права быть наркоманами. То есть любая легализация подразумевает, что люди перед ней не равны. В принципе-то, можно, да только не всем. Так, аристократия всегда была сексуально свободна, а народ держали в жестких рамках. Как в анекдоте про сантехника, пришедшего к сексологу: «Доктор, я, кажется, гей». — «Нет, это актеры и музыканты геи, а вы, батенька, просто п…р».

Перед нами две модели: «можно, но не всем» (правая) и «нельзя, но можно тайком» (левая). В последнем случае — свои бенефициары. Главный противник легализации наркоты, как известно, сама наркомафия, а враг легализации проституции — крыши этого бизнеса. В трогательном альянсе с борцами за нравственность. Некогда уже писалось, что правая модель общества стоит на жестокости, а левая — на жестокости, помноженной на нечестность…