Сегодня я публикую вторую часть интервью с Дмитрием Владимировичем Гаврилюком, доцентом кафедры онкологии и лучевой терапии с курсом ИПО, кандидатом медицинских наук. Напомню, в прошлом выпуске мы говорили о диагностике рака. Теперь обсудим традиционное и альтернативное лечение онкологических заболеваний, а также научные исследования, проводимые в нашем крае.
Давайте поговорим о терапии опухолевых заболеваний. Каков прогресс в этой области на сегодняшний день?
Если говорить о нашем регионе, то прогресс связан только с появлением нового оборудования, с внедрением уже известных диагностических методик, которые позволяют как можно раньше выявить патологические процессы. То же самое можно говорить и о лечении. Использование современных аппаратов для хирургического лечения, использование 3D-реконструкций и т.д. — принципиальные отличия в качестве лечения могут быть только в этом. Если прогресс неочевиден — то это не из-за низкого профессионального уровня врачей, а только потому, что нет соответствующего оборудования, финансирования, развития этой инфраструктуры.
От чего зависит избираемый метод лечения онкологического заболевания?
Этот метод определяется индивидуально, это может быть монолечение, это может быть комбинированное (сочетание двух методов) или комплексное лечение. Традиционно это лучевая, химиотерапия, хирургический вид лечения. А на отдельных этапах может дополняться какими-то другими методами — той же иммунотерапии, например, в сочетании с химиотерапией: иммунохимиотерапия. Все определяется стадией процесса и гистологическим типом. Это основные критерии.
На базе краевого онкологического диспансера есть кафедра Красноярского государственного медицинского университета им. проф. В.Ф. Войно-Ясенецкого, а, значит, ведется научно-исследовательская деятельность. Расскажите, каковы направления исследований на кафедре? Перспективно ли это?
Перспективы изучения есть, но дело в том, что онкология относится к той отрасли медицинских знаний, которая требует очень хорошего диагностического оборудования. Реализация тех или иных научных направлений зависит во многом от этого. Это, конечно, касается экспериментальных, фундаментальных работ и исследований. Чтобы идти в ногу со временем, нужно иметь современное оборудование, которое есть в ведущих институтах, университетах не только России, но и в других странах.
Одно из направлений, которым мы занимаемся, это изучение эпидемиологии онкозаболеваний, взаимосвязи с организацией онкологической службы, то есть поиск способов интерпретации тех показателей работы, которые мы имеем на сегодняшний день. Развиваются фундаментальные исследования по ряду локализаций — это рак почки, рак легкого, рак желудка. Есть отдельные работы по медико-социальным исследованиям, проводятся анкетирования больных, начинают формироваться какие-то группы риска на уровне местной популяции, во всяком случае, такие попытки есть. Но это — очень кропотливая, сложная, большая работа, чтобы получить результаты — нужно время. Что касается клинических научных работ — то тут необозримое поле для работы, тут можно много систематизировать, анализировать... Есть редкие интересные случаи, которые случаются один раз в 10, 20 или 30 лет. В плане клинических работ есть перспективы реальные для тех, кто собирается заниматься наукой.
Внедряются ли результаты ваших исследований в практику?
Часть фундаментальных работ определенно реализуется практически. Это касается тех методов, которые мы можем объективно использовать — это данные эпидемиологии, и медико-социальных исследований. Но, опять же, если говорить о качестве, нужно все делать с позиции доказательной медицины, чтобы результаты были статистически правильно и грамотно обработаны, не эмпирически.
А развита ли у нас в крае частная, я имею в виду, коммерческая онкология?
Есть отдельные частные клиники, в штате которых есть онкологи, ведущие прием. В основном, это сотрудники краевой онкологической службы, которые подрабатывают таким образом. Это компетентные специалисты, и при наличии современных диагностических возможностей частных клиник результаты их работы могут быть очень хорошими. Что касается лечения — в большинстве случаев в ходе операции требуется срочное гистологическое исследование. Пока срочное интраоперационное гистологическое исследование у нас делают только в онкологическом центре. Только здесь работают специалисты-патоморфологи. Иными словами, альтернативы государственному учреждению по своим возможностям и технологиям на сегодня не существует. В основном, частная онкология — это консультативно-диагностическая помощь.
Но ведь теоретически специалист-патоморфолог, так же, как и онколог, может заняться подработкой в частной клинике?
Да, это вполне возможно, но пока я не слышал, чтобы кто-то этим занимался. Хотя в перспективе все реально. Если какая-нибудь клиника пройдет соответствующую сертификацию, наверняка многие люди будут готовы заплатить за лучшие условия и качество диагностики и лечения — почему бы и нет? Главное, чтобы эти структуры были адекватны в подходах к лечению. Диагностика может быть уже сейчас на высоте — всякие томографы можно всегда купить, были бы деньги. А вот стандарты лечения должны строго соблюдаться, чтобы не страдали пациенты.
Дмитрий Владимирович, а как лично Вы относитесь к нетрадиционному подходу к лечению опухолевых заболеваний?
Ну, нужно уточнить о каких нетрадиционных подходах идет речь. Если об экстрасенсах, какой-то народной медицине и т.д., то только отрицательно. Ни один больной злокачественной опухолью не сможет вылечиться с помощью таких вот «целителей», ему будет нанесен только вред. Вред от применения ядов, вред от потери времени. А в случае лечения онкологических заболеваний это играет ключевую роль. Когда месяцы, иногда даже недели важны. Человек все равно придет на прием к онкологу, но прогноз может быть уже иным. А те красивые случаи исцеления, которые описывают в литературе, объясняются тем, что у этих больных попросту не было злокачественных опухолей. Вероятно, имели место какие-то морфологические, диагностические ошибки, поэтому наступило такое вот «чудесное» выздоровление.
А если говорить о восточной медицине?
Я считаю, что основной ее эффект и польза при каких-то функциональных нарушениях, может быть, хронических заболеваниях... В отношении эффективности лечения злокачественных опухолей, я думаю, мы не можем говорить об успехе, потому что морфологию изменить практически невозможно, тем более, если речь идет о неконтролируемом росте опухоли.
Если бы были другие методы, которые способствуют излечению онкозаболеваний, поверьте мне, уже бы давным-давно появились альтернативные корпорации — не только в региональном масштабе, но и в государственном, может быть, и мировом, — которые бы широко это внедряли, рекламировали и так далее. Ответ на этот вопрос очевиден. Есть методы известные. Возможно, есть методы, относящиеся к разделам иммунологии и генетики, стволовых клеток, которые в будущем, в перспективе будут способствовать скорее даже не излечиванию, а в большей степени, наверное, предупреждению возникновения опухолей — воздействие на геном и так далее... об этом и сейчас много говорят. Вот в этом есть перспектива, а все остальное — оно известно, оно применяется, результаты вы видели...
Продолжение следует
Ольга Дарсавелидзе
