Книжку нельзя не заметить: страницы по корешку пропечатаны черной краской, так что выглядит томик как какой-нибудь «Молот ведьм» или средневековый оккультный трактат. Название прочесть затруднительно — оно написано таким замысловатым шрифтом, да еще пущено «в спиральку». Но слова «от автора бестселлера «Наваждение Люмаса» видны отчетливо. И даже вспоминается, что один из критиков назвал Скарлетт Томас «британским Пелевиным». Ну, Пелевин не Пелевин, но то, что Томас — одна из самых ярких дебютанток в европейской прозе за последние лет пять, совершенно очевидно. И ее новый роман это лишний раз подтверждает. Издательство Corpus, открывшее для российского читателя Скарлетт Томас, сделало ему роскошный подарок.
Забавно получилось: я пишу рецензию на книгу, в которой главная сюжетная пружина закручена вокруг рецензии на книгу. Маленький городок, в нем живет Мег с мамой, собакой Бешей и бойфрендом Кристофером, типичным неудачником. Впрочем, Мег тоже нельзя назвать особенно успешной. Она начинающая писательница, но ни разу не увидела своего имени на обложке книги, хотя написала их немало. Мег работает «писателем-призраком», пишет фантастические романы за несуществующего писателя Зеба Росса. Денег это приносит не очень много, поэтому Мег берется за любую работу: проводит обучающие семинары для других «писателей-призраков», пишет колонки в журналы, сочиняет рецензии... Вот с этого все и началось. Редактор Оскар забраковал рецензию на книжку, потому что книга вышла три года назад, но посоветовал набрать всякой эзотерической литературы вроде «Как улучшить свою карму за семь дней» и попытаться прожить, сообразуясь исключительно с советами, которые там даются. Что из этого вышло, рассказывать не буду, читайте сами.
«Наша трагическая Вселенная», несмотря на внушительный объем (почти 500 страниц), достойна того, чтобы быть прочитанной неспешно и с расстановкой. На первых 50 страницах вам встретятся рассуждения о Шекспире, дзенские притчи, экономическая лекция, внутренние правила работы издательской корпорации, разговоры об анорексии, цитаты из Ницше. Такое впечатление, что для Томас сюжет не так важен: важно «поймать мысль за хвост» и донести до читателя.
Два монаха в одной из приведенных в книге притч (а их там не менее десятка, и все отменные) смотрят на развевающийся флаг и спорят. Один говорит — «движется ветер», другой — «движется флаг». Мимо проходит мудрец, и говорит — «флаг и ветер неподвижны. Движется разум». Вот так и в книге Томас. Жизнь героини почти не движется, движется разум, предлагая изысканные игры, парадоксы и суждения. Например, что за макгаффин изобрел Хичкок, знаете? А что такое апофения? И таких «игр разума» в романе Томас более чем достаточно. При том, что сама Мег большую часть романа занимается тем, что вяжет шарф (лицевая-лицевая-изнаночная), вяло переругивается с мамой и бойфрендом, да читает эзотерические книжки, разложенные в две стопки, одна называется «Идиотизм», вторая «Бред».
Это вообще любимая тема у Скарлетт Томас — как соотносится в нашей повседневной жизни то, как мы живем, с тем, как мы выдумываем свою жизнь. И в этом смысле да, что-то от Пелевина у Томас есть. Хотя если Пелевин создает свои мрачные миры на полном серьезе, Томас всякий раз напоминает читателю, что все это понарошку, все это игра (и даже эпитетом к роману взяла цитату из статьи Бодрийяра о симулякрах). И что наша Вселенная может быть трагичной настолько, насколько мы сами этого хотим.
Влад Толстов
