Свой первый весенний пост я хотел бы посвятить стартовавшему неделю назад в Театре оперы и балета «Параду звезд», который носит в этот раз во всех смыслах громкое название «Блистательная роскошь голосов». С неудовольствием обнаружил, что у меня в текстах появился довольно неуклюжий штамп «зрителям презентовали». Употреблю-ка его в последний раз и оставлю навеки прошедшей зиме. Итак, на открытии зрителям презентовали проект «Царская ложа» — спектакль, включивший в себя основные сцены из опер Мусоргского «Борис Годунов» и «Хованщина» в редакции Шостаковича. В качестве автора и режиссера проекта выступил худрук театра Сергей Бобров. Как видите, имена здесь под стать голосам, да и изображаемые события заочно предстают в нашем сознании как нечто рокочущее.
Сразу нужно сказать, что проект этот не нов, премьера его состоялась аж в 2007 году, но прочного места в театральной афише он так и не занял. Будучи не в курсе каких-либо причин административного или коммерческого толка, выскажу предположение художественного характера. «Царская ложа» напоминает типично фестивальный спектакль — размашистый, торжественный, с красивыми декорациями и разноцветьем неплохих солистов, но при этом колоссально неровный. Он — как монастырь, который спешно возвели в глубинке к визиту патриарха, и в котором расписные витражи и позолоченные балки не могут отвлечь внимание от потрескавшихся стен или чуть съехавших набекрень куполов. Неверно было бы говорить, что в постановке утрачена связная драматургия первоисточников, однако, сохранив почти без ущерба сюжетику литературных сочинений, спектакль утратил живость и, возможно, изрядную долю трагизма. Лучше всего это наблюдается по первой части — непонятные и неприятные паузы между партиями, бледные затянутые сцены заставляют взирать на происходящее с интересом, но без эмоций.
Первым из четырнадцати известных оперных солистов, чье участие заявлено в «Параде», на красноярской сцене выступил артист московского театра «Геликон-опера» Александр Киселев. Он исполнял партию Бориса Годунова и, надо сказать, это была одна из двух сильных ролей в первой части спектакля. Вторая — это партия бродяги Варлаама, блестяще сыгранного Анатолием Березиным. Впрочем, пенять на голоса не стоит — интересная работа с занавесом, по-разному разграничивавшим пространство сцены, негативно отразилась на акустике. Звук из глубины превращался в некий монотонный рокот, за которым было не различить слов — так, например, произошло с монологом монаха Пимена. Это, вкупе со всем упомянутым, привело к тому, что на антракт я уходил равнодушным.
Удивительно, но «Хованщина» оказалась лишена многих недостатков «Годунова». Будучи основанной на менее популярном сюжете, она захватывает именно красотой исполнения и динамикой не сюжетной, но артистической. Вторая часть спектакля наполнена плотным и торжественным мрачным пафосом, который на контрасте с яркими декорациями создает необходимое для подобной оперы ощущение — как будто внезапно запела энциклопедия по истории средневековой Руси. В отличие от «Годунова», здесь не выводили на сцену живого коня или детский хор, но этого и не требовалось. Зато впору было пожалеть о сценах, подвергшихся «купированию» — далекий от нынешних реалий фон обязывал к дополнительным комментариям. Вновь был замечателен Анатолий Березин, порадовала Ольга Басова, исполнявшая партию раскольницы Марфы. Собственно, благодаря «Хованщине», начало парада, ознаменованное патетикой во славу российской государственности, можно признать удовлетворительно успешной.
Переживать из-за того, что не каждый день нам удается посидеть в царской ложе, не стоит. Для меня следующий оперный раунд состоится в воскресенье, если, конечно, удастся выжить после уготованных на этот день нашей стране эпохальных событий. А вот вы уже завтра можете услышать «Мадам Баттерфляй» со швейцарским маэстро Валентеном Реймоном за дирижерским пультом.
