Научпоп в поисках аудитории
Егор, вы довольно давно занимаетесь популяризацией науки. Поменялась ли ситуация за последние 10 лет — многие считают, что сегодня в России случился настоящий бум?
В нашей стране популяризация идет волнами. Первая из них случилась в середине 2000-х: посвященные науке разделы один за другим появились на РИА «Новости», Ленте.ру, Газете.ру, научные новости можно было прочитать на сайте Элементы.ру, других сетевых площадках.
Окончил в 1994 году Красноярский государственный университет по специальности биофизика, в 1998 году — Центрально-Европейский университет в Будапеште. Автор нескольких десятков научных работ.
Один из самых востребованных в России научных коммуникаторов. Автор и ведущий проекта «Кино с доцентом».
Примерно в это же время я начал вести на Newslab.ru блог, он тоже касался новостей науки. Какое-то время шло активное развитие, а затем наступил спад. И сейчас, действительно, идет явная вторая волна, но она отличается от того, что было раньше. В популяризации стало больше корпоративных интересов: научными коммуникациями занимаются компании, университеты, и делают они это осознанно.
Образовательное и научное сообщество старается наполнить повестку дня, в том числе, и своими новостями, что, к слову, уже давно в порядке вещей на Западе. К примеру, реформа Академии наук — вопрос серьезный, но особого резонанса в СМИ не вызвавший. Спрашивается, почему? Есть несколько точек зрения, одна из которых — потому что просто никто не знал, чем занимается Академия. В целом есть серьезный сдвиг и понимание, что наука и ученые должны быть ближе к народу, понятнее для разных заинтересованных аудиторий — и для публики, и для власти. Эту тенденцию подхватили СМИ и поэтому, да, вполне справедливо говорить сегодня про бум популяризации науки.
Как вы сами себе отвечаете на вопрос, зачем популяризировать науку? Может и, правда, обычным людям наука не нужна.
Для себя я четко разделяю две вещи — популяризацию и пиар. Популяризация не обязательно должна затрагивать интересы какой-то корпорации, это вещь общегражданская — поддерживать ее может государство или какие-то сообщества, яркий пример фонд «Династия».
И теми, кто занимается популяризацией, движут, если можно так сказать, идеальные цели: общество должно быть более разумным, рациональным, принимать решения на основе современной научной картины мира — начиная от голосования на выборах и заканчивая покупками в магазине. В общем-то, альтруизм чистой воды.
Научный пиар в своих целях более конкретен и прагматичен — его задача достучаться до определенной аудитории. Если мы работаем на молодежь и школьников — это нужно, чтобы люди пришли в профессию: конкуренция с другими сферами за мозги и рабочую силу.
Если мы работаем на лиц, принимающих решения — это обоснование того, что нам нужны средства на какие-то исследования. И, в том числе, конкуренция между разными организациями, грубо говоря, на что пойдет финансирование — на космос или генетику. Пиар всегда корпоративен, цели популяризации же более широкие, возможно, именно поэтому ее первая волна начала затухать.
А аудитория за это время как-то поменялась?
Среди популяризаторов об этом идет постоянный спор. По данным опросов проекта «Коммуникационная лаборатория» — он нацелен на развитие научных коммуникаций в России — за прошлый год аудитория научных пабликов в соцсетях сравнялась с аудиторий пабликов спортивных. Причем если посвященные спорту сообщества приросли не сильно, то количество подписчиков научных пабликов увеличилось значительно.
Напрашивается два разных вывода. Первый: аудитория растет и будет расти и дальше. Второй вывод: есть более-менее постоянный процент аудитории, которой интересны новости науки, и она просто была «недокормлена» этой информацией. Появилось предложение, аудитория начала увеличиваться, но в определенный момент она достигнет какого-то пика и на этом рост прекратится. Я, скорее, за вторую версию.
С другой стороны, те же опросы Фонда общественного мнения показывают, что порядка 50% населения считает, что граждане должны быть в курсе последних достижений науки, а 80% говорит, что они так или иначе интересовались научными новостями. Правда, другие опросы показывают, что огромный процент населения думает, что гены есть только в генномодифицированных организмах, а в обычных организмах генов нет.
В общем, выводы противоречивые — весы склоняются то в одну, то в другую сторону. Недавно мы делали научную премьеру фильма «Марсианин» и управляющий кинотеатром уже перед самым сеансом с удивлением говорил: «Я не помню, когда у меня в такое время был полный зал».
Научпоп в кино — это явная тенденция. Только за последние два года вышли «Марсианин», «Интерстеллар», «Гравитация». Может, стоит осваивать еще какие-то формы?
По поводу кино — тут можно настоящую теорию заговора накрутить, что НАСА и правительство США решили популяризировать науку и Голливуд получил ЦУ, снимать фильмы про космос.
Куда и почему утекают сибирские мозги?Здравое зерно в этом есть: Штаты были и сейчас до сих пор озабочены тем, что интерес коренного населения к точным наукам падает. Большая доля естественнонаучной аспирантуры — физика, математика — это выходцы из Индии, Китая, России. Науку в США делают приезжие.
Схема, с одной стороны, очень выгодная: это такой приток дешевой рабочей силы. Но с другой стороны, есть понимание, что в обществе должен быть высокий образовательный уровень. Конечно, не берусь утверждать, связана ли эта озабоченность и фильмы. Скорее, как это чаще всего бывает, теории заговора неверны. Кинематограф, увидев интерес публики к теме, просто начал ее тут же «качать», чтобы получить на этом дивиденды. Интерес к космосу, науке в целом, он же не только в США или России, он сейчас во всем мире — инновации, нанотехнологии, всё это на повестке дня.
Что касается других форм, то, как раз Красноярск — отличный пример того, какие еще есть платформы для популяризации. Речь, в первую очередь, о музеях науки. В городе за последние годы открылись сначала «Ньютон-парк», потом «Гравитация», раскрутился музей геологии GEOS. Есть несколько команд, которые делают выездные научно-ориентированные шоу. В других городах подобного нет. Например, в Новосибирске, несмотря на сильную науку, всего один музей науки.
Что еще есть в мире и к чему, думаю, придем и мы — это science art, искусство и наука на стыке. К примеру, когда решение сложных математических уравнений — по сути, набор графиков — представлено в виде абстрактной разноцветной фигуры. Самая разная научная информация может быть визуализирована, чтобы получился некий арт-объект.
Потребность в новых формах популяризации действительно есть?
Конечно, новые формы — равно новые слушатели. Вообще, как это было на Западе. Самый первый посыл был такой: мы сидим в лаборатории, занимаемся наукой и нам вообще никто не нужен. Потом следующий шаг: мы занимаемся наукой, если вы к нам придете, возможно, мы что-нибудь расскажем. Не особо сработал и третий сценарий, именно он чаще всего реализуется сейчас у нас: приходите к нам, мы вам всё расскажем.
Когда наука — это весело и не скучноЕвропа и США сегодня используют для популяризации такой формат: мы идем туда, где вы сейчас и там рассказываем о науке. В городской ткани определяются места, в которых люди уже есть, и там организуются различные лекции, перфомансы, которые доносят до широкой публики научные знания. Это рождает очень интересные форматы, например, европейцы устраивали день с учеными в парке отдыха. В каждой кабинке колеса обозрения сидел научный сотрудник и за то время, пока колесо делало круг, он рассказывал попутчикам о свой работе.
И мы к этому потихоньку приходим. Тот же самый «Ньютон-парк» находится в КИЦе. Ребята проводят фестиваль науки «Нулевое сентября», на который приходит несколько тысяч человек. Проект «Кино с доцентом» — проходит в кинотеатрах, в Новосибирске ученые читают лекции в барах.
Успеть за детьми
Популяризация науки — это еще и рассказ о людях, которые состоялись и как ученые, и финансово. Есть такие примеры в Красноярске?
Из молодых на ум сразу приходит Екатерина Шишацкая, она успешна в науке, является депутатом Заксобрания. Станислав Хартов, который занимается нанотехнологиями. Он работает над созданием прозрачных и проводящих электричество пленок. Рынок сбыта такой продукции потенциально огромный. Из тех, кого удалось вспомнить сразу, это, пожалуй, все.
Молодых успешных ученых в Красноярске просто нет или они все переехали в Москву?
«Свежая кровь» даже в красноярской науке есть, проблема в другом. Это то, что я называю «Качай звезд». Да, пример конкретного человека понятен и нагляден.
Какие предметы нужно обязательно изучать вашему ребенку?Но чтобы стать примером и сам человек должен быть готов к этой ноше. По данным опросов, 80% ученых считают, что упрощение результатов науки в СМИ — это не есть хорошо. Наука — сфера консервативная, потому что получение нового знания — это скрупулезный процесс, который требует множества перепроверок. Степень непубличности в отрасли высокая. Поэтому даже при всех предпосылках к тому, чтобы человек стал известен на общественном поле, нужна и готовность с его стороны. Плюс ко всему, внутри научного сообщества очень велики предубеждения против такой «звездной» модели поведения.
Один из самых актуальных вопросов для молодежи — на кого учиться, какие профессии будут востребованы в ближайшем будущем? По-вашему, без каких специальностей невозможно представить XXI век?
Любой нормальный ученый мыслит категориями глобальными. И в этом плане серьезное прорывное будущее связано со сферами, которые будут работать на стыке различных областей. К примеру, с биомедициной, которая включает в себя медицину, генетику и молекулярную биологию.
Поэтому хорошее классическое биологическое образование с уклоном в биохимию или в молекулярную биологию — это путь в завтра.
Очевидно, что исследование генома — того, как жизнь регулируется генами, как повлиять на те или иные свойства организма через гены — это то, чем мы прирастем в ближайшие десятилетия.
Несомненно, большие перспективы в IT-отраслях, скажем, big data — обработка информации в больших масштабах. Хотим этого или нет, сегодня мы выходим на новые механизмы управления и принятия решений. Мы можем собирать огромное количество данных с помощью различных средств — от сотовых телефонов до спутников в космосе, и на основании этой информации управлять состоянием экосистем, сообществ, регионов. Это то, что востребовано уже сейчас и совершенно точно будет востребовано в будущем.
В Красноярске есть университеты, которые могут дать хороший старт в этих направлениях? Или же лучше уезжать в Москву, Петербург?
Вопрос сложный, потому что есть примеры красноярцев, которые учились здесь и потом достигали хороших результатов — на равных конкурировали с теми, кто получил образование в Москве. Думаю, есть и огромное количество людей, которые уехали в столицы, но им это не помогло.
Общий совет: ориентироваться нужно на конкретику — конкретные специальности, кафедры, преподавателей. Модные сейчас рейтинги университетов — это про общее и это отнюдь не показатель качества преподавания по конкретному направлению. Если говорить про биохимию или молекулярную генетику, то в России лучшая школа сейчас в Пущино. По IT-технологиям довольно сильная школа в Новосибирске и в Красноярске в СФУ можно получить хорошее математическое образование, а это одна из основ для занятия обработками данных.
Что касается связи биологии с медициной — недавно СФУ совместно с ядерным центром ФМБА открыли новую специальность. Будут готовить людей, которые как раз и должны работать на современном высокоточном оборудовании. Таких программ в стране пока единицы.
Считается, что современным детям очень повезло, потому что они живут в интересное время. С другой же стороны — они заложники века информации: старые системы ломаются, непонятно, как при нынешнем информационном потоке подходить к знаниям. Может быть, правда, детям не нужно знать, когда состоялась Куликовская битва, ведь «загуглить» это можно в два счета.
С одной стороны, конечно, любой, кто учился в школе, прекрасно понимает, что он не помнит много из того, что ему давали. По крайней мере, исторические даты — это 100%. С другой стороны, если мы говорим про популяризацию науки, зачастую же не стоит задача рассказать человеку, как конкретно устроена черная дыра или с какой скоростью растет популяция рачков в озере. Задача другая — представить научную картину мира, но ложиться она должна на какой-то фундамент. Не берусь оценивать, насколько детальный нужен фундамент, но если мы не будем закладывать какие-то общие знания начиная с раннего возраста, то «строить» научную картину мира потом будет гораздо сложнее.
Да, найти в интернете можно всё, когда знаешь, что искать. Даже если я не помню что-то, чему меня учили в школе, я знаю, что искать и какой ответ правильный — это зашито на подкорке. Не будет этого — как грибы после дождя пойдут фоменковская история и прочие псевдонаучные идеи.
Наибольшее количество выдач или первая строчка в поиске не свидетельство того, что ответ правильный. Поэтому в образовании должна быть некая система — это каркас, который можно достраивать. Другое дело, что формы подачи должны меняться и обновляться.
Может быть, свой подход к образованию детей должны поменять родители?
Это на самом деле и есть главная проблема. Неправильно, когда родители начинают говорить: «Да мы сами этого не понимаем, зачем вы этому ребенка учите...».
Во-первых, дети по определению должны быть умнее своих родителей, потому что мир меняется и развивается. Во-вторых, не нужно бравировать своим незнанием или тем, что вы что-то забыли. Родители, с одной стороны, должны всегда помогать ребенку и направлять его. Но с другой — они точно не должны занижать планку. Это старая проблема. В советское время был такой тезис: «Зачем моему ребенку английский?». Тезис, слава богу, умер. Правда, теперь говорят: «Зачем моему ребенку в третьем классе знать, что такое энергия?». Родители должны успевать за детьми и уж точно учиться тому, чего сами не знают.
Наталья Мороз, интернет-газета Newslab.ru
