Постановка напоминает сновидение немного воспаленного рассудка: восторженный бледненький человечек то ли бежит, то ли летит сквозь космос собственной фантазии. Здесь из окон вываливаются старухи, людей убивают гигантскими огурцами, а партии Гоголя и Пушкина яростно шельмуют друг друга на виду у матерящихся дворников с расстегнутыми штанами. Сами классики парят над бардаком в образе ехидных ангелоподобных стрекоз.
Масштабы и пропорции искажаются, куклы соседствуют с живыми артистами, зеленомордый Сталин сжимает в руках огромный гриб, — и зритель погружается в легкое безумие с приятным привкусом декаданса.
Такова, по сути, явь чудотворца, который мог бы в мгновение ока разгрести творящийся вокруг беспорядок, но не делает этого — ведь нет ничего абсурднее, чем, обладая даром, ни разу им не воспользоваться.
Спектакль богат метаморфозами и напитан боевитым задором, темп его высок, что в сочетании с небольшой продолжительностью производит тонизирующий эффект. Режиссер позволяет себе даже немного хулиганского юмора (которого, как мы знаем, у Хармса предостаточно), но делает это настолько деликатно, что поневоле умиляешься. С другой стороны, здесь находится место и лирической меланхолии в лице утомленного поэта с сомнительным источником вдохновения — этакой феей-безделицей со звонким голосочком, музой душевного беспорядка.
Мироздание, конечно, безнадежно и алогично, однако пошито на совесть: кто-то плюется из окон в прохожих, кто-то пьет денатурат, кто-то бьет кому-то рожу, а бледненький человечек записывает все мысли без разбору, какие только приходят в голову, и смысла в этом искать не нужно.
Фарс, трагедия и грусть в стране серпа и молота«Хармс...» категоричен с эстетической точки зрения: творчество — это кривое зеркало, которое несут вровень с жизнью: порой маргинальной, но обаятельной и не чуждой бога. Созвездия на небесах меняются местами, люди рождаются и умирают, а дворник с черными усами стоит всю ночь под воротами и чешет грязными руками под грязной шапкой свой затылок, и против этого не попрешь, будь ты хоть трижды Пушкиным.
Резюме: ловкое сочетание кукольного волшебства и абсурдистского юмора, однозначно заслуживающее внимания
