Как ты попала на скалы?
Всё началось с того, что в четыре года меня отдали на художественную гимнастику. Там я шесть лет пропрыгала, потом были танцы, конный спорт, легкая атлетика, лыжи — «пихали» везде, где только можно. У меня папа альпинист, в этой тусовке мы и крутились. В 11 лет, в 2005, он привел меня в спортшколу. С первой тренировки мне было легко, но самое главное — после художественной гимнастики я смотрела на скалодром, а там никто ни на кого не орал. Я попала туда, где только любовь, где хвалят и размеренно объясняют. Через полтора года я уже выполнила норму КМС (кандидата в мастера спорта). В 2007 году я попала в сборную России по скалолазанию, а в 2010 выиграла молодежное первенство мира в категории «Скорость», хотя эта дисциплина не была моим профилем.
Тяжело было готовиться к мировому первенству?
В начале 2015 года я все поменяла: начала спать и есть по режиму, серьезно занялась йогой. Настолько серьезно, что поеду зимой в Индию проходить курс, а после смогу еще и преподавать. Это серьезно перевернуло голову и взгляд на мир — все стало легко. Париж — это главная цель, к которой я шла всю жизнь. Такая точка «икс». Но все эти эмоции от победы я пережила заранее — у меня развита визуализация, я работала со спортивным психологом. В итоге когда все случилось, эмоции были такие: «А, вот оно как...».
Из чего вообще состоит жизнь спортсмена-скалолаза?
В сезон (с середины февраля по ноябрь) — две тренировки в день два дня подряд, день отдыха, когда тоже нужен какой-то «движняк» в виде кардиотренировки, чтобы не застаиваться, и заново.
Ты встаешь, ешь, едешь на тренировку, тренируешься, едешь домой, ешь, спишь, просыпаешься, едешь на тренировку, возвращаешься, ешь и спишь. Так проходят будни на сборах.
Но все по самочувствию: каждое утро приходится мерить пульс, если он у тебя 72-80 — ты перегружен. Сердце не обманешь. Когда ты спортсмен, тренироваться ты можешь сколько угодно, а уйти в «перетрен» очень легко.
Скалолазание вошло в программу Олимпиады в 2020 году — это новая цель для тебя?
После победы в Париже приоритеты, конечно, изменились. Пока ни формат проведения, ни структура отбора на Олимпиаду непонятны: ясно только, что это будут три дня и три дисциплины, то есть я наконец-таки смогу тренировать не только скорость, но и сложность, и боулдеринг. Пока в Олимпиаде наша задача — показать скалолазание. Что это зрелищно, это круто, так как комплект медалей всего один, а дисциплины — три. Есть время подготовиться, и я буду еще не такая старая.
Расскажи самую необычную историю в своей карьере?
В 2013 году я выиграла Кубок Европы, а потом поехала в Испанию. Там у меня украли все паспорта. Месяц я жила там, а потом переехала в Италию, где меня приютили в цирке-шапито. Дело было так: я приехала на место тренировки, жилье стоило от 100 евро, у меня не было столько денег. Ближайший скалодром — шесть километров пешком. Иду с чемоданом, устала. Расстелила коврик в парке и легла спать. Через 10 минут в лицо светит фонарик — незнакомцы спрашивают «Ты кто такая?», я говорю — «Спортсменка из России, тренироваться приехала, жить негде». Они предложили поспать в цирке и потом отвезли на скалодром. В итоге я нашла жилье в пиццерии напротив за нормальные деньги, а к циркачам ходила в гости каждый вечер. Мы до сих пор с ними общаемся.
По образованию ты архитектор — есть ли в жизни скалолаза место архитектуре?
Чем меня отталкивает архитектура, так это необходимостью сидеть за компьютером. Но иногда приходится: мой дипломный проект — это скалодром, сейчас помогаю ребятам делать проект для Всемирных военных игр в Сочи. Скалодром — это как раз то, что мне хотелось проектировать с самого начала. Но чтобы строить свой, надо дорасти до этого. Для начала — не быть спортсменом.
Почему в Красноярске скалолазание — не такой массовый спорт, как на Западе?
Проблемы есть: нужно построить скалодромы, найти на это деньги, подходящее для аренды помещение... а инвестиций нет. Если спортсмены вынуждены за свой счет ездить за границу, то где брать деньги на скалодромы?
А во сколько лет можно отдавать ребенка на скалолазание?
Смотря куда. На скалодроме «Южный» сейчас собираются строить отдельное помещение для тренировок детей с 2 лет. В спортшколу берут с 10, хотя, на мой взгляд, это уже поздновато.
Как ты считаешь, почему на красноярских «Столбах» продолжают гибнуть люди?
Они сами виноваты. Даже мне, когда я лезу на Первый Столб в чем попало, очень страшно. Нужно быть уверенным в себе, быть с человеком, который все знает. Все это — из-за плохой экипировки, плохой подготовки и отсутствия головы.
Мария Русскова специально для интернет-газеты Newslab.ru
