Алкоголь в СССР БЫЛ, и был несомненно. И это было очень мудрое решение партии и правительства. Стоило, например, какому-нибудь отщепенцу сказать, что в магазинах ничего нет — и любой добропорядочный советский гражданин уличал его: «а водка???». И отщепенцу нечего было на это ответить, он уползал, свиваясь кольцами, в своё осиное гнездо. Против правды не попрёшь!
Рискну утверждать, что алкоголь не просто БЫЛ в магазинах — он был краеугольным камнем советской системы, по крайней мере начиная с шестидесятых годов. До этого власть держалась исключительно на насилии, а потом — на водке. Как только не стало водки, не стало и советской власти.
Я уже говорил, что для счастья советскому человеку было нужно немного — добыть полбатона колбасы, пару бутылок молока, тушу сайгака. Но это были радости слишком эпизодические и низкого происхождения. А советский человек должен быть счастлив постоянно. Ведь человек создан для счастья, как птица для полёта ©. Птице-то, чё — встала на крыло да и лети. А человеку счастья где взять?
«Cчастье» было. Его не могло не быть. Оно было сначала по 2.87, потом по 3.62, потом по 4.62 (или 4.12, не помню), а потом, кажется, было и по пять с чем-то (но в тот момент «счастье» для меня было неактуально, поэтому не помню).
Водка попадалась в самых неожиданных местах и заменяла собой все прочие продукты. Помню, как, гуляя по Старому городу в Риге, я жутко проголодался, зашёл в подвальчик с многообещающим названием «Бутербродная» и лицом к лицу столкнулся с продавщицей, которая стояла наготове с бутылкой водки в одной руке и со стаканом в другой.
— Сколько? — спросила она.
Что мы пьем? Как мы пьем?Я от неожиданности сказал «двести». Продавщица молниеносно налила мне граненый стакан и сунула два бутерброда (норма — один бутерброд на сто грамм). То есть, бутерброды в этом заведении были, но отнюдь не в качестве основного блюда (спустя годы мой знакомый Вадик Кабыш сформулировал это гениально и кратко — «не путай хавку с закусью!»).
Ну и чё — хватил стакан беленькой, закусил двумя бутербродами (с легендарной колбасой по два двадцать) — и далее моя экскурсия обрела совершенно восхитительный дискурс.
Вот, собственно, на этом примере механизм осчастливливания будущих ностальгентов виден чётко. Очереди не запомнились — запомнилось только, что было хорошо («Нормально, Григорий?» — «Отлично, Константин!» ©). Такая вот амнезия с анестезией в одном флаконе.
(Продолжение следует)
