Вы — пятый директор Электрохимического завода за 55 лет его существования. Как вы считаете, какие времена пришлись на ваш период руководства — судьбоносные, переломные, смутные, революционные?
Революционные — сказать так было бы большим преувеличением, а вот переломные — это точно. Причем переломные скорее в социально-психологическом плане. Почти гамлетовский вопрос «Быть иль не быть?», а точнее «Способны ли мы выстоять в новых экономических условиях?» встал для нас даже не в 2008-2009 годах, а раньше.
Имеются в виду условия, которые сложились в атомной отрасли страны. Не секрет, что значительную долю прибыли и выручки Росатом получает от экспорта, и наше предприятие, продающее обогащенный уран, в нем участвует. На мировом рынке между тем возникла острая конкурентная борьба. Сфера использования ядерного топлива ограничена: сегодня, после Фукусимы, в мире насчитывается около 470 атомных реакторов и несколько производителей топлива для них — кроме ГК «Росатом», это крупнейшие концерны URENCO (Германия, Голландия, Англия), Areva (Франция) и американский USEC. Было время, когда цена ЕРР — единицы работы по разделению изотопов — составляла 160 $, а теперь она упала практически в 2,5 раза, до 50-60 $. Так что первоочередной задачей для нас стало снижение затрат на производство продукции.
Когда мы работали на гособоронзаказ — это было одно. Работа в рынке — это совсем другое. Чтобы не потерять свою долю, нужно быть конкурентоспособным. Если бы мы, стремясь удержать свои конкурентные преимущества, не начали реструктуризацию, мы бы просто вылетели с рынка. Так что реструктуризация ЭХЗ — это не наша прихоть. Давайте будем объективными — к 2008 году многое в стране изменилось. И только мы с вами пребывали в некоем «закуклившемся» пространстве и продолжали, не задумываясь, старательно культивировать свой оазис благополучия. Долго это продолжаться не могло. Просто нельзя было так жить дальше.
В свое время Анатолий Шубин (ранее был директором ЭХЗ — прим. ред.), выступая на каком-то форуме местного масштаба, сказал примерно следующее: у меня — управление социальной защиты населения, так долго продолжаться не может. Речь шла о непрофильных производствах?
Заметьте, это не я сказал. Я не буду утверждать, что непрофильные производства плохо работали — они работали так, как работали. Просто это не наша деятельность. Это первое. Второе: деятельность в условиях изоляции, в составе предприятия, которое платит всем зарплату в том числе и за счет основной продукции — это уравниловка.
Датой рождения ЭХЗ считается 30 октября 1962 года — день выпуска первой продукции химического цеха.
Тут можно спорить, но я считаю, что человек должен иметь мотивацию к труду, и если он работает лучше других, он должен получать больше. А у нас средняя зарплата в 2008 году была всего 25-27 тыс. рублей. И третье: для непрофильных производств в этой «опеке» в принципе не было ничего хорошего. Они были оторваны от рынка, и их специалисты со временем просто потеряли бы свою квалификацию. Это касается строителей, монтажников и не только их. Вокруг все быстро менялось, люди встраивались в новые экономические условия, конкурировали, а здесь все ждали гарантированных заказов, которых у нас уже не было... Рано или поздно тем же строителям пришлось бы отпочковаться и отправиться в свободное плавание. И хорошо, что они сделали это раньше, когда еще не все ниши на рынке были заняты.
В свое время, когда не стало ПО «Сибволокно» и за воротами предприятия оказались 5 тыс. его работников, Электрохимзавод бросил городу спасательный круг, создав целый ряд непрофильных производств. Сформировали коллективы, обучили персонал, оснастили инструментом. Это был один шаг. По истечении времени надо было делать второй — сказать: ребята, идите, пока не поздно, работайте самостоятельно, у вас все для этого есть. Время позволяло — начало и середина 2000-х, поддержать мы тогда еще могли. Это было бы более эффективно и менее драматично, но — не сделали. Потом все происходило очень болезненно и трудно. Даже на фоне положительных примеров. И все это понятно и объяснимо. Время делает свое дело, менталитет людей, живущих в Зеленогорске, меняется. Пришло осознание того, что высококвалифицированные специалисты востребованы и, чтобы не остаться за бортом, нужно переучиваться и быть готовым менять работу и даже место жительства. В общем, перелом произошел. Лет на 15 мы опоздали. Но лед тронулся, и это начало большого пути.
Какие важные решения вы приняли внутри себя, когда предприятие встраивалось в новые экономические реалии?
Прежде всего, мне нужно было убедить себя в правильности всех принимаемых управленческих решений. Вы думаете, обошлось без сомнений? «Вершить судьбы» тысяч людей всегда непросто, поверьте. Это была ломка для всех. Как для людей, ежедневно приходящих на свое рабочее место и уверенных, что так будет продолжаться год, два, десять, двадцать — до пенсии согласно спискам, так и для меня. Я понимал: когда времена меняются, а мы за ними не успеваем, мы и несем ответственность за судьбы людей, которые по нашей вине остаются не у дел. Мы никого не сократили, не отправили на биржу труда — старались всех трудоустроить. Правда, пряников уже не было. И не будет. Равно как и рыбы: бери удочку и отправляйся ловить. Представим (гипотетически), что мы ничего не предпринимали бы еще 5-10 лет. Где бы мы остались со своей себестоимостью, когда цены на нашу продукцию упали более чем в два раза? Мы, градообразующее предприятие, и без запаса рентабельности?!
Мы не могли повторить путь «Сибволокна» — за нами стоит город. Как бы нас ни критиковали, выбора у нас не было. Примеров в стране хватает, и не только в стране. Где сейчас столица автомобилестроения Детройт? То-то и оно. Сама жизнь подтвердила, что мы все сделали правильно.
Какова ваша позиция в вопросе взаимодействия города и завода? Многие зеленогорцы, наверное, до сих пор ждут от градообразующего предприятия увеличения количества рабочих мест, новых социальных инициатив. А что вы ждете от города?
Основная масса зеленогорцев поняла, я надеюсь, что манны небесной не будет и нужно чем-то заниматься, искать работу — в этом смысле город как социальный объект сделал первый шаг навстречу реальности. В Зеленогорске сегодня плохо развита сфера обслуживания. Во всем мире на одного работающего приходится 10 обслуживающих его. Приведу в качестве примера германский город Гронау — там расположен аналогичный нашему завод меньших размеров. Население городка — 40 с лишним тыс. человек, на заводе работают 250. Где остальные? Заняты в сфере обслуживания. В соседние крупные города Мюнстер и Дортмунд развлечь себя и детей и посетить торговые центры никто не ездит. Зато зеленогорцы регулярно посещают Красноярск с этими целями. Потому что индустрия отдыха, сфера торговли и услуг в нашем городе развиты слабо.
В Зеленогорске наблюдается материальное расслоение — есть категория людей, получающих высокую зарплату, есть люди со средним и низким достатком. Потребности у них разные. Человек с высокими потребностями не может реализовать их дома и отправляется в краевой центр. Это ли не сигнал предпринимателям? Видимо, бизнесменам и тем, кто намерен этим заняться, тоже настало время преодолеть некий психологический барьер.
Как заставить предпринимателя предпринимать, а инвестора — инвестировать?
Жизнь заставит. Мы немного отстали, но перестройка все равно произойдет.
Фото предоставлено отделом общественных коммуникаций ЭХЗ
