Для начала разберемся — что такое «красная» и «желтая» зоны в российских больницах? Слово нашей героине (ее полный рассказ прочитаете чуть ниже):
«В медицине есть понятия: чистая (зеленая) и грязная (красная) зоны. Зеленая зона — это безопасная зона. Там ты можешь находиться без костюма, потому что возбудителей заболевания там нет. В красной зоне, наоборот, есть возбудители вируса. То есть это стационар и подсобные помещения.
Есть еще желтая зона. Это зона условной заразности. Там, в принципе, чисто, но возможно проникновение вируса. А вообще в наших госпиталях непосредственно зеленых зон как таковых нет, потому что риск заболеть всегда существует. Мы не проходим, как в американских фильмах, через шлюзы, нас не заливают полностью антисептиками, не выжигают воздух вокруг... Поэтому у нас зелеными зонами называются, по сути, желтые».
История о работе в «красной зоне» краевой больницы
Студентка 6 курса Красноярского государственного медуниверситета до пандемии трудилась в главном корпусе краевой больницы медсестрой. Летом 2020-го ей пришлось пойти работать в обсерватор. Девушка рассказала, что она пережила за последние месяцы.
Работа в обсервации была как бы «добровольно-принудительной»
Я учусь и параллельно работаю медсестрой в краевой больнице. Вообще, работа в обсервации была как бы добровольно-принудительной. Нам говорили: «Девчонки, обязательно надо идти работать в обсервацию, потому что там не хватает сотрудников». Врачей и медсестер в возрасте или с какими-то хроническими заболеваниями это обошло стороной. Их в нашей больнице берегли из-за того, что эта работа очень тяжелая и может быть им не по силам.
От каждого отделения моей больницы требовалось по две медсестры и по два санитара. Сначала искали просто желающих. Потом говорили: несколько человек от отделения должны обязательно пойти работать с больными коронавирусом. Потом вообще вышел приказ, по которому сотрудники из отделений, которые остались без пациентов (у людей не было работы), должны были идти работать в обсерватор.
Одна санитарка из моего отделения по этому приказу должна была пойти работать, но не захотела. Ей сказали, что выбор есть: либо идет работать, либо увольняется. Она уволилась. Но все медики (или будущие медики), в основном, не отказывались. Я начала работать в обсервации с 15 июля.
О сменах и зарплате
У нас 8-часовые смены. Бывают перерывы между сменами всего по 8 часов, то есть мы успеваем только поесть и поспать. Бывают перерывы по 16 часов и — очень редко — по 32 часа. Делаю я всё то, что обычно делают медсестры.
Все положенные выплаты я получила. Деньги за работу в августе получу в начале сентября. Часть денег потратила на вещи, которые давно хотела купить. Многие на заработанные деньги летят отдыхать (в Крым, Абхазию).
Впервые столкнулась со смертью
Подобные глобальные пандемии случаются нечасто. И я поражена, что именно мы попали в этот период. У нас — будущих врачей — есть уникальная возможность поработать в таких условиях, узнать, каково это, испытать себя...
Я, например, ни разу до этого не сталкивалась со смертью. И могу сказать, что это тяжело, когда на твоих глазах умирает бабушка, которая с тобой разговаривала 15 минут назад. Такие ситуации очень стрессовые. Тебе доктор кричит: «Скорее беги за атропином!». Ты не знаешь, где это находится, но каким-то удивительным образом достаешь его из шкафа сразу, как только начинаешь искать. Я не знаю, как это получается.
Или, например, врач тебе говорит вводить лекарство, и ты сразу попадаешь в вену. Просто на адреналине все это делаешь. После такого опыта начинаешь относиться к жизни по-другому. Даже сейчас я рассказываю — а у меня слезы на глазах появляются.
Я составила огромный список того, что хочу сделать, когда выйду
Еще в «красной зоне» совсем по-другому начинаешь относится к вещам, которые в обыденной жизни доступны для тебя постоянно. Например, к возможности посидеть на своем балконе, на качелях покачаться, провести время с родными и так далее. Все это, когда находится рядом с тобой, обесценивается. Я составила огромный список. На обеих сторонах листа я написала, что я хочу сделать, когда выйду отсюда. Там у меня совсем простые вещи: выйти с утра на улицу, чтобы подышать свежим воздухом или съездить на рыбалку с отцом и его друзьями.
Я в обсервации нахожусь уже полтора месяца. Осталось доработать неделю и потом отсидеть 14 дней на карантине. Я очень хочу домой! Соскучилась. Нас могут навещать родные здесь, что-то привозить. Но мы должны быть на расстоянии друг от друга. Ко мне часто приезжают, но я никого не могу ни обнять, ни поцеловать. Это тяжело.
Нельзя поесть, попить и даже сходить в туалет
Сложно было не из-за количества пациентов (а их действительно было много, особенно в июле; сейчас немного меньше). Сложно из-за костюма. Пока ты в нем, нельзя поесть, попить... даже в туалет сходить нельзя. Мы в них еще очень сильно потеем. Когда с меня снимают верхнюю защиту, весь одноразовый хирургический костюм, который находится под ней, мокрый. Такое бывает часто, особенно, когда на улице жарко. Снимать костюм в течение смены нельзя. Защиты, конечно, у нас очень серьезные. Мы надеваем две пары перчаток. Иногда сложно нащупать вену из-за такой преграды.
После смены нас обрабатывают с ног до головы специальным раствором, и потом специальный человек нас раздевает. Дальше мы переходим в следующую зону, где моемся и надеваем чистые одноразовые костюмы. И только потом идем в жилое помещение.
Живем мы в отделении, приспособленном под жилые помещения. Там есть микроволновка, чайник, холодильники. Кормят нас больничной едой. В принципе, довольно хорошо. Не жалуемся. Бывает, что кто-нибудь из врачей договаривается со знакомыми, которые работают в больших магазинах или кафе, и нам привозят прямо в коробках сладости или еду из ресторанов. Как-то раз нам привезли манты, шашлык, овощи — побаловали.
Плакали все
У нас тут как-то лежали дочка с мамой. Получилось так, что дочке стало совсем плохо, и ее перевели из нашего отделения в реанимацию. Мама очень сильно за нее волновалась. Когда дочке стало лучше, ее перевели обратно. Завезли на лежачей каталке. И мама расплакалась, когда увидела ее. Дочка тоже разревелась, и... весь медперсонал разревелся вслед за ними. Было очень трогательно.
Умирают много у нас в инфекционных госпиталях; больше, чем выдают статисты. Но тут неясно, от чего именно они погибают, ведь у всех сопутствующая патология очень серьёзная. И, возможно, они и так должны были уйти из жизни, а коронавирус просто немного ускорил этот процесс. Сложно сказать.
История о работе в «красной зоне» госпиталя
Вторая наша героиня, поделившаяся впечатлениями от работы с больными коронавирусом, в этом году окончила красноярский медицинский университет. Девушка работала в госпитале краевой больнице на улице Рокоссовского. Сейчас находится на двухнедельном карантине.
Проработала полтора месяца, с удовольствием бы осталась
Вообще студенты нашего университета работали в обсервации по своему желанию (но, да, эту работу им обещали засчитать как летнюю практику). Я знаю ребят, кто проходил практику не в «ковиднике». Я в обсервации работала на должности медицинской сестры, потому что наши дипломы не позволяют нам осуществлять врачебную деятельность в условиях стационара. Работала примерно с начала июля.
Проработала полтора месяца и удовольствием поработала бы еще. Я люблю медицину и все, что с ней связано. Хотя, конечно, были и сложности: в защитных костюмах очень жарко, работы много. Но хуже всего было в моральном плане: твои близкие далеко, и, даже когда они тебя навещают, ты не можешь их обнять. Общение происходит через заборчик.
Пока ты в обсерваторе, ты пропускаешь дни рождения друзей, крутые мероприятия. Ты скован в свободе передвижения: даже не можешь сходить в магазин за хлебушком. Это угнетает.
Последняя неделя работы была невыносима. Ты уже считаешь: «Вот через 6 дней домой, 5, 4, 3...». Почти от всех я слышала: «Блин, скорее бы домой». У меня нет семьи, детей, дачи. Поэтому, я думаю, мне было легче работать эти полтора месяца. Сложнее всего было тем, у кого есть дети. Я не представляю, как они это выдерживают. Но, несмотря на все это, я бы повторила свой опыт работы в обсерваторе.
Всем до этого платили, а нам пока не очень
Выплаты я получила не все. Зарплата за июль и президентские выплаты пришли в срок, а вот краевые выплаты за июль не получила вся больница. За август пришла только часть денег, потому что из-за нахождения на больничном (2 недели карантина) я еще не уволена. 28 августа мне закроют больничный, то есть я буду уволена (я не сотрудник краевой больницы, трудоустраивалась только на период пандемии), и вот потом, в течение трех дней, со мной должны произвести полный расчет. Поэтому сейчас сказать сложно, придут ли все выплаты за август или нет.
А ещё тем, кто выходил с работы в августе, отказались оплачивать больничные (2 недели карантина). Всем до этого платили, а нас пытаются пустить «по бороде». Ребята, вышедшие 1 августа, не могут получить деньги, которые им положены, уже неделю!
Пока весь Красноярск страдал от дождливого лета, я им наслаждалась
Мне повезло: пока я работала, погода в Красноярске была замечательная: шли дожди. Дело в том, что мы работаем в защитных костюмах, и в них очень жарко в теплую погоду. Поэтому пока весь город страдал от дождливого лета, я им, можно сказать, наслаждалась. Ведь вместе с переодеваниями ты находишь в костюме где-то около 9 часов, а он вообще не пропускает воздух.
Было много милых ситуаций...
Иногда у меня не получалось попасть в вену с первого раза: у многих пациентов из-за возраста и длительного лечения очень плохие вены. Почти все пациенты в такие моменты стараются поддержать и говорят: «Ну, моя хорошая, не расстраивайся, давай еще раз попробуем».
Осторожные прогнозы специалистовБывает, пациенты приносят что-нибудь, чтобы поблагодарить нас. Один после выписки привез нашему отделению в благодарность два больших ведерка меда с собственной пасеки. Мед был очень вкусный! Как-то пациент принес мне шоколадку, а я не смогла ее принять, потому что нам нельзя ничего выносить из красной зоны госпиталя.
А однажды я написала благодарность от нашей пожилой пациентки под диктовку. Она не могла сделать это сама, потому что у нее руки плохо слушались. Но ей очень хотелось поблагодарить врачей, медсестер и санитарок больницы.
Беседовала Ольга Молосай специально для интернет-газеты Newslab,
фото unsplash.com
