«Единая Россия» – власть, но еще не партия

Через полтора месяца Красноярск станет центром федерального слова и федерального дела: здесь состоится 6-й съезд «Единой России». Ожидается приезд около 600 делегатов, вместе с «гостями съезда» в мероприятии соучаствует порядка 1000 человек. Решение взять местом встречи Красноярск – сугубо московское. Помимо процедурных вопросов, делегаты обсудят что-то вроде национальной стратегии. Понимая под ней отношение «партии власти» к будущему страны. «От стабилизации – к развитию» – такова заявленная тематика.

Травма рождения

Если сейчас маркировать политическое пространство России, границы было бы невозможно провести по партиям, вообще по большим оформленным структурам. «Границы проходят по кабинетам и личностям», – пояснял московский политолог Сергей Кургинян. В пяти метрах друг от друга могут заседать люди, имеющие совершенно различные воззрения на прошлое, настоящее и будущее РФ. При этом чем менее идеологический заряд партии, тем больше разброс векторов возможен внутри нее. «Единая Россия» – лучший пример этого плюрализма. Структура успела состояться как филиал власти, так и не состоявшись до конца как партия: с идеологией, блоком целей и т. д.

Если как-то означать основные тренды поверх формального членства где бы то ни было, в интересах понятности можно поделить весь политический истеблишмент страны на три партии: партия реакции, деструкции и модернизации. При этом последняя партия почти не представлена. Повторяется ситуация 20-летней давности, где основная баталия пошла безумно обидным образом именно для модернистов: их лагерь был настолько факультативен, что единственным вариантом осталась ставка на реакцию – лишь ради того, чтобы не играть на деструкцию, которая, впрочем, в итоге и победила.

«Единая Россия» с самого начала имеет травму рождения: все-таки изначально это локально-прагматичный проект – расписанный на коленках политтехнологов, нанятых «семейными» олигархами… Это сложно изжить – рожденному как воплощение PR-акции стать чем-то, наполненным все же реально политическим содержанием. «Единую Россию» сложно определить даже как право-буржуазную партию или назвать чем-то «консервативным» – настолько это явление из области технологий.

Апология же «Единой России» проста. Большая часть обретаемого в российском политпространстве куда более сомнительна… Ставка на «оранжевую» революцию, или скорее контрреволюцию, – безответственна в очень банальном смысле. Революция – скальпель, втыкаемый в социальное тело. И если вы не знаете, как делают операции, вы, размахивая скальпелем, просто убийца. А все Рогозины-Каспаровы-Касьяновы и т.п., включая их модераторов, крайне далеки от профессии хирурга, это не большевики столетней давности, имевшие четкую проектность. Втыкание скальпеля из общечеловеческих побуждений слишком легко может обернуться всеобщим коллапсом. Независимо от того, действуете вы по умыслу или неразумию (профессиональные читатели Сахарова и Солженицына двадцать лет назад хотели исключительно «как лучше», что не извиняет их вины).

Чистая реакция как сохранение статус-кво оборачивается меньшим злом, и «Единая России», сразу ставшая поздней КПСС без прохождения ее ранних стадий, умудряется вызвать подобие симпатии… По крайней мере, там нет ставок на окончание государства, что в сегодняшних условиях – уже добродетель.

Партийные потенции

Какая-то удача есть даже в самом партийном названии: Россию предпочитают видеть единой, что вовсе не общее место. Есть те, кто предпочел бы распад – на великие татарии, якутские шамании и прочие ужасы архаики. Россия может посыпаться столь же легко, как некогда СССР, у страны пока нет понимания, зачем ей быть, – что делает проблематичным ее наличие уже в среднесрочной перспективе.

Сторонники единства выгодно отличаются от многих р-революционеров, хотя их позиция, сводимая лишь к единству ради него самого, пока слишком аморфна, чтобы увлечь за собой массы. Как заявил глава президентской администрации Дмитрий Медведев, «наша цель – недопущение распада страны». Это минималистски странная цель: играющий на сохранение статус-кво уже подставляется, играть надо на экспансию, а чистая экспансия не бывает, она идет как следствие чего-то другого. Царская Россия была, пока настаивала на православии, СССР настаивал на мировом коммунизме – государство, имеющее целью уничтожение всех государств на свете, было, конечно, парадоксально, но почти на столетие его заряда хватило. И проблема сейчас в отсутствии оформленных смыслов, при этом партия смысла носит в стране рассеянный характер: раздел, возвращаясь к словам Кургиняна, проходит по соседним кабинетам. «Единой России», как и одноименной стране, не хватает именно смыслов – не замещаемых никаким административным ресурсом.

Может ли «Единая Россия» перерасти свой уровень эффективного инструмента? Сможет ли оформиться вокруг некоторой проектности? Отказаться от изначально проигрышной ставки на стабилизацию? Придумать, каким именно должно быть заявленное развитие – что будет развиваться, куда и зачем?

Потенция все же есть, более того – ее уровень выше, чем у многих других структур, не покидающих политические подмостки больше десятилетия. Проблема же «ЕдРо» та же, что и пять лет назад: нынешней «партии власти» хватает власти, но не партийности. «Единая Россия», конечно, власть – но не партия власти в любом традиционном смысле. Что-то большое, крутое и… все еще непонятное. Что-то мерцающее и возможное, не определенное изнутри.

Партийность могла бы быть воплощена двояким образом. Либо на западный манер, что требовало бы добровольного отказа «ЕдРа» от переизбытка административных ресурсов, движения в сторону большей прозрачности, четкого самоопределения в политическом спектре. В конечном счете, ставка на то, что «Единая Россия» – не единственная партия в нашей стране. Играющая на общем поле с другими партиями. Проблема здесь – массовая право-консервативная партия в России вряд ли возможна. Этика не протестантская, и… сердцевина культуры может откликнуться только на левый порядок. В таком случае – придется заворачивать влево, причем не декларативно. Возможно, последние инициативы Владимира Путина в сфере социальной политики в какой-то степени основаны именно на таком понимании.

Возможен и другой путь: делать не парламентскую партию, а сразу вспоминать, чем была КПСС. Народной ментальности это было бы даже понятнее. Это подгребание всех ресурсов, замыкание на себя всего политического поля, но это иной, страшный уровень ответственности. То, чего современные элиты избегают больше всего…

Александр Силаев