Александр Николаевич, слышал о том, что в этом году край снова идет на рекордный урожай. Это действительно так и за счет чего нашему агропрому удается ставить рекорды?
Пока урожай еще не убран, в нашей зоне рискованного земледелия некорректно говорить о рекордах. Но с точки зрения отношения наших аграриев к своей работе, технологических достижений при производстве зерновых культур, погодных условий весны и лета, — этот год может стать одним из лучших. Мы действительно сделали все необходимое, чтобы был собран приличный урожай — не меньший, чем в прошлом году, когда мы получили порядка 2 млн 300 тыс. т зерна.
Пока урожайность немного выше прошлогодней, хотя в прошлом году на эту дату мы убрали больше — в этом году август более дождливый.
Какие территории наиболее «урожайные»?
Максимальный урожай всегда собирается в западных районах — Ужурском, Назаровском, Шарыповском, Балахтинском, части Новоселовского. Там же фиксируется и лучшая урожайность. Однако есть и исключения. Например, Каратузское ДРСУ, располагающееся на юге края, в позапрошлом году заняло по урожайности третье место в регионе. Для юга хорошим считается результат 20 центнеров с гектара — но это предприятие уже несколько лет подряд имеет вдвое большие показатели.
Чем это объяснить?
Дело в высочайшей культуре земледелия, отличающей наш АПК среди соседей. Это и подбор удобрений, и использование современной техники, и борьба с сорняками, и подкормка... Предприятия, строго придерживающиеся агротехнологий, применяющие научный подход, достигают хороших результатов.
Тут всплывает тема: кто в Сибири собирает больше всех?
В регионах СФО значительно разнятся посевные площади. Если в Алтайском крае засевается около 5 млн гектаров, то у нас только 1,5 млн. Но алтайцы получают в среднем по 11 центнеров с гектара, а мы 24!
По Сибири средний показатель — 15,2 центнеров с гектара. Секрет нашей урожайности, повторюсь, в тщательном соблюдении технологий. В итоге 80% пшеницы, которая выращивается в крае, — это не фуражное зерно, а пшеница высокого класса.
Мука из нее отличается особой белизной и высокой клейковиной. Она сегодня нарасхват! Меня часто спрашивают: почему в наших магазинах продается в основном алтайская мука — «Макфа», «Алейка», разве нет своей? Есть! Только наши мукомолы не спешат приобретать оборудование для мелкой фасовки. Красноярская мука эшелонами уходит к хлебопекам других регионов России и особенно на Дальний Восток. И даже Алтай закупает наше зерно и нашу муку.
Поэтому недавно губернатор дал поручение — создать условия для местных производителей, позволяющие выпускать муку в мелкой фасовке, чтобы жители края могли стряпать булочки и блины из нашей муки. Мы эту меру господдержки уже прописали в законе: со следующего года предприятия, которые установят у себя необходимое для мелкой фасовки оборудование, будут получать субсидии на затраты, связанные с его приобретением.
Вообще, наша мука и сейчас представлена в рознице, — пара минусинских предприятий фасует ее для широкого потребителя. Она брендирована. Можно встретить этот продукт в некоторых торговых сетях. Знаю многих, кто ее покупает, стряпает из нее пироги и очень хвалит.
Мы начали говорить о новых мерах господдержки. А старые — работают?
Регулируя отношения в сфере АПК, наше министерство отслеживает самые актуальные для края направления и создает инструменты для мотивации их развития путем перераспределения мер государственной поддержки.
Например, с этого года развитие свиноводства в крае неактуально — мы уже полностью закрываем внутренние потребности по свинине и готовы экспортировать ее за пределы края. Всего три года назад региону требовалось «подтянуться» по свиноводству — но за это время господдержка позволила отстроить несколько мощных свинокомплексов.
Один только «Красноярский» в Большемуртинском районе будет производить 26 тыс. тонн свинины в год — в полтора раза больше, чем в 2014 г. выпускали все сельхозпредприятия края (19,7 тыс. тонн). А есть еще АО «Назаровское», ЗАО «Сангилен+»...
Так что свиноводство у нас сейчас развито в достаточной степени. А вот ниша по птицеводству еще не занята.
Раньше «Сибирская губерния» почти полностью закрывала потребности в этой сфере, однако собственник принял решение о прекращении работы предприятия. Сейчас мы заинтересованы в росте именно этого сектора. Чтобы мотивировать бизнес вкладывать деньги в птицеводство, мы внесли в закон поправку, предусматривающую компенсацию затрат на производство и реализацию мяса птицы.
Первые результаты уже есть: Шушенская птицефабрика посчитала рентабельным переориентироваться на мясное направление и уже произвела более 4 тыс. тонн. В Сухобузимском районе на место «Сибирской губернии» пришло АО «ЕнисейАгроСоюз», которое восстановило производство мяса индейки с перспективами производства 13 тыс. тонн в год. Это примеры того, как можно регулировать агропромышленную политику.
А как насчет говядины?
Разоблачаем ностальгические заблуждения Во всём мире этот вид производства серьезно дотируется государством. Мы сейчас в большей мере заинтересованы в производстве молока. Рост поголовья молочного скота ведет и к увеличению производства говядины: при воспроизводстве стада бычки идут на откорм. Некоторые крупные хозяйства целенаправленно занимаются мясным скотоводством, а, например, ЗАО «Назаровское», ЗАО «Искра» Ужурского района закупали высокопородный мясной скот абердин-ангусской породы во Франции и Канаде, и он очень хорошо прижился. Есть примеры эффективного развития этого направления и в Идринском районе.
Кроме того, мясное скотоводство охотно развивают малые фермерские хозяйства — появилась и такая тенденция.
Пример — Бирилюсский район, где несколько лет назад пять человек получили гранты для начинающих фермеров в размере от 1,5 до 1,75 млн рублей. На эти деньги они закупили трактора, пресс-подборщики для заготовки фуража, скот герефордской породы. За несколько лет поголовье скота в этих хозяйствах значительно увеличилось, и фермеры задумались о его переработке.
Кстати, переработка — это отдельная, весьма важная для края тема. В марте следующего года мы хотим провести новое мероприятие: форум «Пищевая индустрия Россия — Восток», на который планируется привлечь производителей оборудования пищевой и перерабатывающей промышленности как для микропредприятий, так и для серьезных компаний. Это очень востребованное сегодня направление.
Если мы посмотрим на разные территории края, то переработка, например, хорошо развита в Ужурском районе, где в магазинах продается очень много местных колбас и сыров. А если взять Манский, Казачинский, Тасеевский, Ермаковский районы, то там 80% продаваемой продукции поступает издалека. Но что мешает местным фермерам начать выпуск своих пельменей или колбас, поставить небольшой цех? Доверие к таким продуктам у покупателей будет значительно выше.
Планируемый форум нацелен как раз на то, чтобы рассказать нашим аграриям о том, что сегодня в сфере переработки предлагает рынок. Это будет не праздничное мероприятие, а площадка для обучения технологиям переработки, информирования и дискуссии.
Меня тут интересует ценообразование: продукция небольших цехов явно будет дороже.
Надо считать. Затраты на транспортировку, хранение и спецупаковку будут минимальными. Пусть даже цена окажется немного выше, но это будут продукты без соевых добавок и прочих заменителей, произведенные «для себя», в своей деревне или поселке. Я считаю, что нам нужно, так сказать, «прибрать мясо» к своим рукам. Так же и с овощами, картофелем, дикоросами, молочной продукцией, кондитеркой и хлебобулочными изделиями.
Кстати, об овощеводстве. Одна из тем, которая часто всплывает в обывательских разговорах, — качество овощей, которые в теплицах массово выращивают под Красноярском китайцы. Что вы думаете об этом?
Разбираем состав ваших солений и варенийДа, несколько лет назад в крае наблюдалось бесконтрольное присутствие китайцев, город был буквально окружен их теплицами. Сегодня их практически нет, хотя, как следует из информации Россельхознадзора, кое-где такие теплицы работают. Однако присутствие китайских овощеводов в крае привело к тому, что многие местные сельхозпроизводители задумались: почему иностранцы могут производить помидоры и огурцы, а мы нет? Сейчас в различных районах появляются свои теплицы для раннего выращивания овощей, например, в Минусинском. Интерес к овощеводству выказывают и фермеры, и представители большого бизнеса.
В Шарыповском районе появились инвесторы, которые готовы вкладывать в производство овощей в зимних теплицах значительные средства. Здесь появится около 30 га теплиц, в которых будут расти помидоры, огурцы, зелень, южные овощи и даже баклажаны.
Существует проект получения дешевого тепла с Березовской ГРЭС. Ведется подготовка проектной документации, решен вопрос с земельным участком.
Ну а самая простая технология — выращивание овощей в открытом грунте. Каждый год мы собираем в среднем 1,15 млн т картофеля — это в 4 раза больше, чем «съедает» край.
Большая часть урожая растет на дачах и полях красноярцев, в частных подворьях, однако наращивается и производство в хозяйствах. В этом году площади овощей там увеличены на 36,4% к уровню прошлого года, картофеля — на 26,4%. У нас действует господдержка при строительстве зимних теплиц и овощехранилищ.
С вводом санкций появилась острая потребность в производстве семенного картофеля. И мы приняли меры: на базе учхоза агроуниверситета создаем предприятие, которое будет специализироваться на производстве семян. Приобретено оборудование для полного технологического цикла производства семенного картофеля, так что через несколько лет решится и этот вопрос.
Надо ли поддерживать крестьянские хозяйства и какая помощь фермерам оказывается краевым правительством?
Начну с того, что наш край имеет очень своеобразную, вытянутую территорию. Другие субъекты более компактны, там одинаковый ландшафт, единая природно-климатическая зона. А у нас — протяженность 3000 км с севера на юг. Условия для сельского хозяйства везде разные.
Мы ведем свою аналитику: около 20 районов края находятся в зоне крайне рискованного земледелия, что не позволяет им производить продукцию в объеме выше среднекраевого уровня. Крупных сельхозпредприятий где-нибудь в труднодоступной подтаежной зоне нет, но небольшие предприятия играют там жизнеобразующую роль, и этим фермерам поддержка, безусловно, нужна. Напротив, в группе западных районов края, где есть крупные аграрные хозяйства, развитие фермерства не имеет столь острой необходимости.
Вообще, грантовая поддержка фермерских хозяйств ведется в крае с 2012 года. За этот период мы оказали помощь 224 фермерам. Только в этом году деньги получили 63 участника конкурса.
Интересен пример того же Бирилюсского района: его глава в 2012 году буквально ходил за людьми, убеждал их подать заявку на грант — а они не верили, что 1,5 млн рублей им дадут совершенно безвозмездно и ничего отдавать не потребуется. И вот теперь они работают, показывая хорошие результаты, а глядя на них, десятки желающих из этого района подали документы на участие в конкурсе.
Наверное, не всем удается вывести производство в плюс?
Бывают неудачи, связанные с управленческими ошибками, иногда нарушается порядок использования грантовых средств. Вместо трактора, образно выражаясь, покупают себе легковые автомобили, вместо покупки стада едут в Таиланд... Полиция выявляет такие инциденты. По счастью, они единичны. Да, деньги, которые мы выдаем, безвозвратные, но целевые. За их расходование будет спрошено по всей строгости! При этом, если, например, у вас поменялись обстоятельства, можно согласовать изменения с нами: вместо трактора купить другое технологическое оборудование, подкорректировав бизнес-план. Мы в таких случаях всегда готовы пойти навстречу. Каждый год фермерские гранты становятся все более популярными.
Это бессрочная программа?
Её действие рассчитано до 2020 года, но, думаю, она может стать постоянной, поскольку дает большой эффект. Фермерство влечет за собой появление новых «точек роста», увеличивает занятость населения.
Кстати, Красноярский край — первый регион, где к 1,5 млн рублей, которые софинансируются из федерального бюджета, начали добавлять 1,5 млн рублей из краевого бюджета. С этого года общая сумма краевого гранта достигает 3 млн рублей.
Мы рассказали об этом опыте министру Александру Ткачеву в июне во время его рабочей поездки в край, и на уровне РФ уже принято решение об увеличении с 2017 года суммы гранта за счет софинансирования из федерального бюджета.
Есть гранты и на развитие семейных ферм. Такая ферма должна уже иметь какие-то результаты, но зато она может получить больше, чем «одиночки», — до 21,6 млн рублей. С 2012 года было подано 108 заявок, деньги получили примерно треть заявившихся фермеров — 39.
Каков вклад таких ферм в общее производство сельхозпродукции края?
Конечно, он незначителен. Лидер в крае по производству сельхозпродукции на человека Ужурский район — на 386,8 тыс. рублей в год. Самый низкий показатель в Эвенкии, 5,9 тыс. рублей на жителя района.
Но главный эффект от появления фермеров — обеспечение занятости населения, сохранение традиционного сельского уклада жизни.
Человеческий фактор в сельхозпроизводстве, думаю, тоже играет роль. Как министерство занимается подбором кадров для села? Бытует мнение, что люди массово уезжают в города, бросают свои деревни ...
Вопрос кадрового обеспечения АПК стоит непросто в разрезе всей России. У нас есть ряд инструментов для привлечения молодых людей на село.
Каждый трудоустроенный на сельхозпредприятие получает «подъемные» в 300 тысяч рублей, причем независимо от уровня образования. В течение 3 лет мы компенсируем предприятию, на которое устроился выпускник, до 70% затрат, связанных с выплатой ему повышенной зарплаты, поскольку молодые специалисты не имеют опыта работы, и у предприятий изначально нет стимула платить им так же, как опытным работникам.
Более того, краевое правительство компенсирует предприятиям затраты, связанные с выплатой зарплаты практикантам в 15 базовых хозяйствах, куда направляются студенты аграрных учебных заведений. Также деньги из бюджета получают наставники молодежи, чтобы они были заинтересованы в дополнительной работе. Кроме этого, мы помогаем молодым работающим аграриям бесплатно получить профильное высшее образование заочно.
Еще одно серьезное направление, которое мотивирует молодежь ехать на село, — наша «жилищная» краевая программа, которая помогает обеспечить молодежь жильем на селе на льготных условиях.
Интересно, что эта программа работает во всей России, но по ее условиям, действующим в других регионах, молодые люди должны вкладывать самостоятельно 30% средств. А в Красноярском крае они вкладывают лишь 10%! Остальные 90% расходов край берет на себя.
Если, к примеру, квартира или дом стоит около 1,7 млн, красноярец заплатит за нее только около 170 тысяч рублей своих денег. А если он еще выпускник аграрного учебного заведения, то получит вдобавок те самые 300 тысяч рублей «подъемных». Жителю другого региона России придется платить за это же жилье 510 тысяч рублей.
Участником жилищной программы может стать любой человек до 35 лет (а в ряде случаев и старше), признанный нуждающимся в жилье и работающий на сельхозпредприятии или в сельском учреждении социальной сферы. Рассчитывать на участие в программе могут и горожане, которые захотят переехать в село. Наша цель — сформировать миграционные потоки из города в деревню, мотивировать ценных специалистов к переезду, поскольку уровень роста урбанизации не всегда отвечает потребностям региона.
Кстати, в крае действует и еще одно уникальное направление, появившееся по инициативе губернатора, — мы называем его «50 на 50». Работодатель, который самостоятельно строит дома для своих специалистов, может подать заявку на компенсацию из краевого бюджета половины своих затрат из расчета на дом площадью до 72 кв. м. Это очень востребованная мера.
А есть ли в нашем регионе поддержка каких-то определенных форм хозяйствования?
Да, мы еще несколько лет назад пришли к выводу, что в одиночку организовать аграрный бизнес очень сложно, особенно там, где нет крупных хозяйств. Поэтому и на уровне федерации, и на региональном уровне ведется серьезная работа по поддержке кооперации. Впервые в этом году мы предоставили 5 кооперативам грант на развитие их материально-технической базы. Его можно потратить, например, на приобретение перерабатывающего и торгового оборудования и транспорта.
Там, где есть крупные переработчики сырья, — например, в Краснотуранском районе (холдинг «Агросибком»), — кооперация и так развивается неплохо, компании активно закупают сырье у населения. Гранты на кооперацию призваны помочь именно районам, которые находятся в отдалении от эпицентра аграрного развития. Они позволят организовать закупку сырья у людей — мяса, молока, овощей — и наладить свою переработку.
По данному направлению в 2016 году выделено 90 млн рублей — это серьезная сумма. 56 млн рублей дала на эти цели федерация, остальные 34 млн — краевые деньги. И финансирование будет наращиваться.
Еще одно специфическое направление поддержки — гранты на развитие несельскохозяйственной деятельности. Это финансирование развития народных промыслов, сельского туризма, переработки дикоросов. Размер поддержки составляет до 2 млн рублей, как раз сейчас мы объявили соответствующий конкурс.
Конечно, развитие сельского туризма, который получил большое распространение на Алтае, мы только начинаем. Но, думаю, у нашего края перспектив тут не меньше.
Да, я знаю, сейчас появляются такие проекты, как «Коза-дереза»...
Именно. Андрей Иванович Болсуновский тоже получал грант и теперь развивает свою ферму.
Александр Николаевич, давайте от местных тем перейдем к глобальной: выиграло ли сельское хозяйство края от введения санкций на импортную продукцию?
По отчетам наших торговых сетей мы видим, что доля местных производителей заметно выросла. Раньше ретейлеры называли трудности, возникающие при работе с местными поставщиками: это главным образом обеспечение стабильных объемов, ритмичность поставок и качество упаковки. Сейчас эти проблемы понемногу решаются. Например, молокопроизводители края создали кооператив, объединившись под брендом «Село родное», и сейчас уже подписали договор с сетью «Командор». В одиночку действительно трудно выполнять объемные обязательства, но благодаря объединению эта проблема решится.
По статистике, в крае стало больше производиться колбас, сыров, сливочного масла — то есть продукции глубокой переработки.
Да, объемы растут, а качество?
Основные претензии у проверяющих органов на самом деле к тем предприятиям, которые пытаются вводить покупателей в заблуждение. То есть пишут «Масло» вместо «Спред», «Молоко» вместо «Молочный напиток». Эти продукты, как правило, не опасны, медики уверяют, что растительные жиры даже лучше усваиваются, а современные технологии позволяют сделать их вкусными и качественными. Но потребитель должен знать, что именно покупает: его нельзя вводить в заблуждение.
Есть еще один момент, связанный с качеством: иногда при проверках в продукте обнаруживаются какие-то недостатки, например, плесень. Но это далеко не всегда вина производителей — на современных предприятиях отлично налажен производственный контроль. Однако где лежали эти продукты, убыв со склада производителя, кто их перекупил, в каких условиях хранил — эти вопросы не исследуются. Кроме того, иногда некачественные продукты заворачивают в фирменную упаковку. Такое производство организуют недобропорядочные предприниматели, и продажа фальшивок наносит предприятиям большой ущерб.
Резюмируя, хочу сказать, что политика импортозамещения, конечно, дала толчок развитию сельского хозяйства региона.
Мы ориентируемся на заказы наших переработчиков, торговых сетей, отслеживаем те направления, которые нуждаются в особой поддержке. Сейчас перед нами стоит задача мотивировать производство продукции более глубокого передела — сыров, масла, ультрапастеризованного молока.
Мы уже готовы предложить правительству новые направления господдержки. Единственное — надо адекватно оценивать возможности краевого бюджета. Наша миссия заключается в том, чтобы распределить его средства как можно более эффективно, получив максимальный результат.
