Сам виноват, и слезы пью и охаю, Попал в чужую колею глубокую. Я цели намечал свои на выбор сам, А вот теперь из колеи не выбраться. Крутые, скользкие края имеет эта колея, Я кляну проложивших ее, скоро лопнет терпенье мое И склоняю, как школьник плохой Колею, колее, с колеей. Но почему неймется мне - нахальный я, Условья в общем в колее нормальные Никто не стукнет, не притрет не жалуйся, Желаешь двигаться вперед - пожалуйста. Отказа нет в еде-питье в уютной этой колее, Я живо себя убедил: не один я в нее угодил. Так держать - колесо в колесе, И доеду туда, куда все. Вот кто-то крикнул сам не свой: "А ну, пусти!" И начал спорить с колеей по глупости Он в споре сжег запас до дна тепла души И полетели клапана и вкладыши. Но покарежил он края, и стала шире колея. Вдруг его обрывается след. Чудака оттащили в кювет, Чтоб не мог он нам, задним, мешать По чужой колее проезжать.
Попал в чужую колею глубокую.
Я цели намечал свои на выбор сам,
А вот теперь из колеи не выбраться.
Крутые, скользкие края имеет эта колея,
Я кляну проложивших ее, скоро лопнет терпенье мое
И склоняю, как школьник плохой
Колею, колее, с колеей.
Но почему неймется мне - нахальный я,
Условья в общем в колее нормальные
Никто не стукнет, не притрет не жалуйся,
Желаешь двигаться вперед - пожалуйста.
Отказа нет в еде-питье в уютной этой колее,
Я живо себя убедил: не один я в нее угодил.
Так держать - колесо в колесе,
И доеду туда, куда все.
Вот кто-то крикнул сам не свой: "А ну, пусти!"
И начал спорить с колеей по глупости
Он в споре сжег запас до дна тепла души
И полетели клапана и вкладыши.
Но покарежил он края, и стала шире колея.
Вдруг его обрывается след. Чудака оттащили в кювет,
Чтоб не мог он нам, задним, мешать
По чужой колее проезжать.