Кому-то еще нужны доказательства, что после революции ничего не изменилось?как были крестьяне, бичи, нищие голодранцы, на которых государство выезжало и барины, которым закон не писан, так все и осталось на своих местах
Про какую революцию ты тут говоришь? Про контрреволюцию 1991 года я надеюсь, когда к власти дорвались барыги, а фарца. Грабанули народ со своей приватизацией ублюдочной и теперь превратились в наши элиты в лице олигорхата которые год от года увеличивают капитал в миллиардах. В союзе сотни раз больше жилья строилось и сдавалось для этого можно просто выйти на улицу и посмотреть где 80% населения проживает в домах, чьей постройки. Ну, можно и документы поднять сравнить с нынешней РФей. И заодно статистику рождаемости и смертности населения как пример за 70-е, 80-е годы на территории РСФСР, а потом за 90-е. 2000-е и сей час на территории РФии соответственно как пример так сказать. А потом еще не мешало бы статистику количества построенных больниц и поликлиник, последних 26 лет существования союза и 26 лет РФии.
Вот и посмотрите статистику рождаемости. Особенно на 60-е, за которые мы и расплачиваемся уменьшением населения. И почему строилось тогда много малогабаритного жилья, бараков и общаг -откуда народ толпами бежал. И не сравнивайте СССР со всеми республиками с РФ.
В городе полно разваливающихся помоек, которые не признают аварийными и не сносят. В принципе, все хозяйство муниципальное в таком состоянии. Краскомовские трубы - вообще ппц. Столько лет власти ничего вообще с ними не делали. Сейчас вот отдали сгк, собираются менять. Почему сразу нельзя так?
Вот бы мэра в этот дом, вместе со всеми его замами и переселить. А их "развалюшки" отдать тем, кто в этом доме живет. Вот и получится "социальная справедливость". А то бездельники и жулики в Администрациях сидят, в хоромах живут, туалетную бумагу себе подороже заказывают (мол задницы от мягких кресел слишком нежными стали), а люди в свой дом боятся зайти.
МИХАИЛ ЗОЩЕНКО КОШКА И ЛЮДИ Печка у меня очень плохая. Вся моя семья завсегда угорает через неё. А чёртов жакт починку производить отказывается. Экономит. Для очередной растраты. Давеча осматривали эту мою печку. Вьюшки глядели. Ныряли туда вовнутрь головой. — Нету,— говорят.— Жить можно. — Товарищи,— говорю,— довольно стыдно такие слова произносить: жить можно. Мы завсегда угораем через вашу печку. Давеча кошка даже угорела. Её тошнило давеча у ведра. А вы говорите — жить можно. Председатель жакта говорит: — Тогда,— говорит,— устроим сейчас опыт и посмотрим, угорает ли ваша печка. Ежли мы сейчас после топки угорим — ваше счастье — переложим. Ежли не угорим — извиняемся за отопление. Затопили мы печку. Расположились вокруг её. Сидим. Нюхаем. Так, у вьюшки, сел председатель, так — секретарь Грибоедов, а так, на моей кровати,— казначей. Вскоре стал, конечно, угар по комнате проноситься. Председатель понюхал и говорит: — Нету. Не ощущается. Идёт тёплый дух, и только. Казначей, жаба, говорит: — Вполне отличная атмосфера. И нюхать её можно. Голова через это не ослабевает. У меня,— говорит,— в квартире атмосфера хуже воняет, и я,— говорит,— не скулю понапрасну. А тут совершенно дух ровный. Я говорю: — Да как же, помилуйте, ровный. Эвон как газ струится. Председатель говорит: — Позовите кошку. Ежели кошка будет смирно сидеть, значит, ни хрена нету. Животное завсегда в этом бескорыстно. Это не человек. На неё можно положиться. Приходит кошка. Садится на кровать. Сидит тихо. И, ясное дело, тихо — она несколько привыкшая. — Нету,— говорит председатель,— извиняемся. Вдруг казначей покачнулся на кровати и говорит: — Мне надо, знаете, спешно идти по делу. И сам подходит до окна и в щёлку дышит. И сам стоит зелёный и прямо на ногах качается. Председатель говорит: — Сейчас все пойдём. Я оттянул его от окна. — Так,— говорю,— нельзя экспертизу строить. Он говорит: — Пожалуйста. Могу отойти. Мне ваш воздух вполне полезный. Натуральный воздух, годный для здоровья. Ремонта я вам не могу делать. Печка нормальная. А через полчаса, когда этого самого председателя ложили на носилки и затем задвигали носилки в каретку скорой помощи, я с ним разговорился. Я говорю: — Ну, как? — Да нет,— говорит,— не будет ремонта. Жить можно. Так и не починили. Ну что ж делать? Привыкаю. Человек не блоха — ко всему может привыкнуть. 1928
Ну да силы были задействованы, ну так и результаты на лицо как говорится, были. Союз первая страна, отправившая искусственный спутник земли, первый дрон на луне, первый человек в космосе, первый человек в открытом космосе. А теперь построили космодром «Восточный» по лекалам 60-х годов за 7 лет и при этом распилено миллиарды до сих пор подсчитывают, сколько своровали.
1ВА «Венера-61A» не удался. Удачный запуск был произведён 12 февраля 1961 года, «Венера-62A, −62B, −62C» («Спутник-19, −20, −21»). Унифицированный проект венерианско-марсианских АМС второго поколения 2МВ разработан в ОКБ-1. Первые запуски 25 августа и 1 сентября 1962 г., «Венера-2» и «Венера-3», запущенные в ноябре 1965 года, достигли планеты. Пролётная АМС 3МВ-4 «Венера-2» в феврале 1966 года, «Венера-4» в октябре 1967 года доставила на Венеру сферический спускаемый аппарат, «Венера-5» и «Венера-6» в мае 1969 года вошли в ночную атмосферу Венеры и передали уточнённые данные о более глубоких слоях атмосферы.
Эксплуатироваться в качестве космодрома «Плесецк» начал с 1966 года. С него могут осуществляться запуски ракет, принадлежащих к семейству Р-7 и других, что относятся к схожим классам.
Ну да, как в центре освободить лакомый кусок от крепкого старья на маркса, так сразу и миллионы нашлись, а как на окраине, так все ок, живите и бойтесь.
КОШКА И ЛЮДИ
Печка у меня очень плохая. Вся моя семья завсегда угорает через неё. А чёртов жакт починку производить отказывается. Экономит. Для очередной растраты.
Давеча осматривали эту мою печку. Вьюшки глядели. Ныряли туда вовнутрь головой.
— Нету,— говорят.— Жить можно.
— Товарищи,— говорю,— довольно стыдно такие слова произносить: жить можно. Мы завсегда угораем через вашу печку. Давеча кошка даже угорела. Её тошнило давеча у ведра. А вы говорите — жить можно.
Председатель жакта говорит:
— Тогда,— говорит,— устроим сейчас опыт и посмотрим, угорает ли ваша печка. Ежли мы сейчас после топки угорим — ваше счастье — переложим. Ежли не угорим — извиняемся за отопление.
Затопили мы печку. Расположились вокруг её.
Сидим. Нюхаем.
Так, у вьюшки, сел председатель, так — секретарь Грибоедов, а так, на моей кровати,— казначей.
Вскоре стал, конечно, угар по комнате проноситься.
Председатель понюхал и говорит:
— Нету. Не ощущается. Идёт тёплый дух, и только.
Казначей, жаба, говорит:
— Вполне отличная атмосфера. И нюхать её можно. Голова через это не ослабевает. У меня,— говорит,— в квартире атмосфера хуже воняет, и я,— говорит,— не скулю понапрасну. А тут совершенно дух ровный.
Я говорю:
— Да как же, помилуйте, ровный. Эвон как газ струится.
Председатель говорит:
— Позовите кошку. Ежели кошка будет смирно сидеть, значит, ни хрена нету. Животное завсегда в этом бескорыстно. Это не человек. На неё можно положиться.
Приходит кошка. Садится на кровать. Сидит тихо. И, ясное дело, тихо — она несколько привыкшая.
— Нету,— говорит председатель,— извиняемся.
Вдруг казначей покачнулся на кровати и говорит:
— Мне надо, знаете, спешно идти по делу.
И сам подходит до окна и в щёлку дышит.
И сам стоит зелёный и прямо на ногах качается.
Председатель говорит:
— Сейчас все пойдём.
Я оттянул его от окна.
— Так,— говорю,— нельзя экспертизу строить.
Он говорит:
— Пожалуйста. Могу отойти. Мне ваш воздух вполне полезный. Натуральный воздух, годный для здоровья. Ремонта я вам не могу делать. Печка нормальная.
А через полчаса, когда этого самого председателя ложили на носилки и затем задвигали носилки в каретку скорой помощи, я с ним разговорился.
Я говорю:
— Ну, как?
— Да нет,— говорит,— не будет ремонта. Жить можно.
Так и не починили.
Ну что ж делать? Привыкаю. Человек не блоха — ко всему может привыкнуть.
1928