Был в корешах у меня один. Наступили 90 годы он с завода после работы торговать на Крастэц и таксить ночами,на заводе спиртиком фуговал. Когда ненарком показал хвастаясь часы что клиенты расплачивались и в основном женские прекратил с ним васькаться послав на ЭТО и сказал в его лица-Морду-Мразь. На золотова схож-1 в 1.
На Звездном таксерка на остановке стоит замухрышка лет 10 уже. Такая жадная трясущаяся мерзкая гадина .такая мелочная, такая неприятная что слов нет! Мерзость одним словом . Такой способен на все ради своей никчемной утробы.
Да вот именно. Их большинство - такие. За копейку готовы удавиться, и всех нае..ть. И права еще качают по любому поводу, и готовы всех на дороге подрезать.
И конечно у пострадавшего были свидетели. Хреновый адвокат у таксиста. Это раз, и второе-не написано сколько времени ждал таксист. ну не до утра же ему ждать было
Провожала меня мать, начала в дверях рыдать слезами горькими. На дорожку табачку, да грузинского чайку старушка сунула. И повез нас приговор за хребет уральских гор, мелькая сопками, Где я молодость свою в чёрной робе проведу с прической босою. Не плачь, родная мать, не смог твой сын понять. Совсем элементарного – не надо воровать. Прости, родная мать , слез горьких не унять. Пройдут года и встретимся с тобою мы опять.
И пошли тихонько дни, появились на груди татуировочки. От нехватки витамин вынул челюсть армянин, сосед по шконочке. С неба падает снежок, мои пальцы жжет бычок, чешу я на просчет. Знаю точно год и день, когда мне откроют дверь, вернусь я снова к ней. Не плачь, родная мать, не смог твой сын понять. Совсем элементарного – не надо воровать. Прости, родная мать , слез горьких не унять. Пройдут года и встретимся с тобою мы опять. Не плачь, родная мать, не смог твой сын понять. Совсем элементарного – не надо воровать. Прости, родная мать , слез горьких не унять. Пройдут года и встретимся с тобою мы опять.
В коренном тексте "Мать краюху в холсте , и заплакал жандарм меня уводя вспоминая свой Нежин...." Когда первые этапы на Сахалин в 19 веке в 7о годы шли через Одессу,Николаев,Херсон по морям океанам вокруг Африки.
На дорожку табачку, да грузинского чайку старушка сунула.
И повез нас приговор за хребет уральских гор, мелькая сопками,
Где я молодость свою в чёрной робе проведу с прической босою.
Не плачь, родная мать, не смог твой сын понять.
Совсем элементарного – не надо воровать.
Прости, родная мать , слез горьких не унять.
Пройдут года и встретимся с тобою мы опять.
И пошли тихонько дни, появились на груди татуировочки.
От нехватки витамин вынул челюсть армянин, сосед по шконочке.
С неба падает снежок, мои пальцы жжет бычок, чешу я на просчет.
Знаю точно год и день, когда мне откроют дверь, вернусь я снова к ней.
Не плачь, родная мать, не смог твой сын понять.
Совсем элементарного – не надо воровать.
Прости, родная мать , слез горьких не унять.
Пройдут года и встретимся с тобою мы опять.
Не плачь, родная мать, не смог твой сын понять.
Совсем элементарного – не надо воровать.
Прости, родная мать , слез горьких не унять.
Пройдут года и встретимся с тобою мы опять.