Крепкий чай из эмалевой кружки За дощатым столом «тет-а-тет» Пил со мною однажды Немтушкин Знаменитый сибирский поэт Говорил он про белые ночи, Что эвенкам нельзя водки пить И что в Суринду хочется очень, Чтоб оленей из рук покормить… Что приятно по первому снегу Ненароком наткнувшись на след Взяв ружье за сохатым побегать Но для этого сил уже нет… Догорало холодное лето Поднимался туман над рекой И слезились глаза Алитета Наполняясь щемящей тоской Он сказал: «Мы давно городские Городские уже мы давно…» Но глядела тогда Эвенкия В запотевшее наше окно… Тут светло и торжественно стало - Отразился закат на горе И поэт, улыбаясь устало Сквозь стекло очень долго смотрел Как прозрачной, невидимой тенью Не нарушив осеннюю тишь В поднебесье уходят олени Завершая прощальный аргиш
За дощатым столом «тет-а-тет»
Пил со мною однажды Немтушкин
Знаменитый сибирский поэт
Говорил он про белые ночи,
Что эвенкам нельзя водки пить
И что в Суринду хочется очень,
Чтоб оленей из рук покормить…
Что приятно по первому снегу
Ненароком наткнувшись на след
Взяв ружье за сохатым побегать
Но для этого сил уже нет…
Догорало холодное лето
Поднимался туман над рекой
И слезились глаза Алитета
Наполняясь щемящей тоской
Он сказал: «Мы давно городские
Городские уже мы давно…»
Но глядела тогда Эвенкия
В запотевшее наше окно…
Тут светло и торжественно стало -
Отразился закат на горе
И поэт, улыбаясь устало
Сквозь стекло очень долго смотрел
Как прозрачной, невидимой тенью
Не нарушив осеннюю тишь
В поднебесье уходят олени
Завершая прощальный аргиш