«Понаехавшие» учатся на лету сохранять внешний политес, вежливость и культивировать внутреннее равнодушие к окружающим, благо «хороших учителей» в избытке. Рожденным в Москве или привезенным сюда в детстве куда сложнее. Нередко их с детства лишают настоящей дружбы и родительской любви. Все для того, чтобы в будущем они могли выжить в одиночку в каменных джунглях. Но, может быть, что-то восполняет школа?
Воспитание: формально и по факту
Официально все гладко: и власти города, и министерство образования, и директора школ прекрасно осознают важность воспитательной работы. На любом школьном сайте и в соцсетях полно фотографий и видео с мероприятий, где и патриотизму учат, и экологическое мышление развивают, и уважение к старшим культивируют. Вот только общение со знакомыми из числа школьных учителей и моя собственная работа со студентами в двух вузах — государственном и коммерческом — позволяет наблюдать, как декларации порою не совсем соответствуют реальности.
Чтобы там ни говорилось в официальных отчетах и проникновенных интервью московских директоров на телеканалах, де-факто столичные учителя и особого-то права не имеют воспитывать детей. Это в российских педагогических вузах до сих пор учат, что даже при изложении учебного материала учитель должен опираться на свой жизненный опыт и общие для всех социальные примеры. В Москве такая педагогика до последнего времени расценивалась как насилие над личностью ребенка, ущемление его права на самоопределение и как деспотизм.
И дело не только в том, что западный либерализм здесь прочно пустил свои корни. Мегаполис сам по себе заставляет быть толерантным: в одном классе могут учиться и дети азиатских мигрантов, и индусов-буддистов и иностранных специалистов. А у каждого народа свои собственные «скрепы».
Учебный комбинат
Сегодня в школах на окраинах столицы очень много детей мигрантов. Некоторых родители привозят из далеких селений, даже не задумываясь о разнице культур и том стрессе, который испытывают дети. Отдельные школы со специальной программой и подготовленными учителями в городе давно упразднили усилиями сторонников инклюзивного обучения. И полбеды, что многие дети-мигранты даже на государственном русском языке с трудом разговаривают. Более щекотливая проблема в том, что они не знают российских культурных обычаев, а учителя обычно не в курсе национальных воспитательных практик.
В результате мальчики из азиатских республик с трудом воспринимают учителей-женщин: в мусульманских странах в школах преподают только мужчины. И отчитываться в чем-то перед женщиной для них унизительно. А девочку может шокировать тетрадь, брошенная на парту учителем-мужчиной. Она видит в этом не просто механический жест без всякой подоплеки, а намек на то, что своими словами или действиями она выказала мужчине непочтение и вызвала его гнев. И может весь день заниматься самобичеванием.
Конечно, можно было бы организовать соответствующие курсы повышения квалификации. Возможно, они даже и есть. Но это в регионах школа следит за профессиональным развитием педагога, порою даже финансирует его обучения. В Москве все это личное дело учителя: найти курсы, оплатить, пройти, отчитаться. Да и до курсов ли, если им вообще-то надо регулярно сдавать ЕГЭ по собственному предмету.
Вопреки трудностям, многие столичные учителя пытаются не только голые знания давать, но и детей воспитывать, тем более что среди педагогов много приезжих. Но не думайте, что школа здесь живет жизнями детей так же, как и в российской провинции: это объективно невозможно.
Во-первых, обычная московская школа — это огромный учебный комбинат, в который объединили по 5-10 прежних школ. В среднем «комбинате» учатся по 5-6 тысяч детей. Естественно, знать каждого ребенка в лицо директор не может физически. Во-вторых, директорам, завучам и начальникам отдельных школьных зданий вообще не до этого: они бесконечно пишут отчеты.
Дело в том, что в Москве нет привычных для России районных и городских отделов образования. Все укрупненные школы, а их больше 2 тысяч, подчиняются сразу министерству образования при правительстве города. В итоге судьбы детей — эта зона ответственности предметников и классных руководителей. Только это в провинции у педагогов есть время и странное настроение ребенка заметить, и поговорить с ним по душам, и помочь. В Москве все несколько иначе. Как именно — рассказывала сибирячка Ольга.
Недолюбленные дети, бесконечные жалобы и мечты о комфортной жизниВ первый же год ей дали классное руководство, и параллельно с ведением уроков она столкнулась с огромным объемом канцелярской работы: надо было собирать с родителей заявки на школьное питание; регулярно рассылать домашние задания по всем предметам, потому что родители так и не научились пользоваться электронным журналом; писать характеристики на проблемных детей; обзванивать всех родителей, чтобы они зарегистрировали отпрысков на сдачу ЕГЭ и прочая-прочая.
В Москве учителя вообще порою делают то, что в регионах является работой завучей. Знаю историю, как один классный руководитель чуть ли не с посольством Египта созванивался, когда ребенок вместе с родителями уехал в эту страну, и надо было оформлять его перевод в новую школу. То, что в обязанности завучей такие «мелочи» не входят, ему дали понять недвусмысленно.
Так вот Ольге руководство тоже решило поставить дополнительную задачу воспитательного плана. Для какого-то отчета потребовались данные о числе наркоманов в классе и тех, кто может быть связан с криминальной средой. Ей поручили проверить детей. На вопрос, как это сделать, завучи предложили вечером после занятий посетить все окрестные притоны и подвальные качалки. Не трудно догадаться, что хрупкая женщина, опасаясь за свои жизнь и здоровье, спустила такое поручение на тормозах и отделалась отпиской.
Ольга и без посещения притонов первый год жизни в столице каждый вечер распивала по бутылке вина, чтобы снять дикий стресс и найти силы идти на следующий день вновь сеять в детях «умное, доброе, вечное». Хотя в Сибири склонности к алкоголизму у нее не было.
Продукты московского воспитания
Не трудно догадаться, что в таких вот условиях вырастает из детей, фактически лишенных друзей, родителей и настоящих наставников. Часто это эгоисты и нередко — «потеряшки», то есть люди, которые потерялись в обществе.
Довольно много юных москвичей к старшей школе неплохо знают, что такое буллинг и как им заниматься. Они, особенно дети из рабочих районов, хорошо умеют делать легкие деньги: бывает, что торгуют наркотиками, участвуют во взрослых разборках. Что касается сексуальной жизни, то с окончанием старшей школы у многих она не начинается, а переходит в стадию зрелой осознанности.
Конечно, бывают и исключения. Воспитанные, добрые дети регулярно встречаются в вузе и среди них много москвичей. Знаю и взрослых, которым уделяли достаточно внимания, и они выросли хорошими людьми. Но немало современных московских родителей рассчитывают совсем на иное отношение.
Однажды женщина интеллигентной профессии поделилась своими жизненными планами. Ей непременно нужно выдать дочь замуж. Причина проста: денег на покупку отдельной квартиры ребенку нет, а если дочь останется с ней, то рано или поздно отравит маму, чтобы заполучить жилплощадь. И дама рассказывала это без всякого возмущения, наоборот, питая к дочери чувство любви.
В Сибири такую дочь назвали бы как минимум бессердечной. Но в каменных джунглях столичного мегаполиса добрым, искренним и отзывчивым быть невыгодно — сожрут. И мать это прекрасно понимает.
Из-за кардинальных отличий в воспитании редко возникают крепкие отношения между москвичами и «понаехавшими». Ведь с точки зрения москвича, отношения или брак — это когда вместе гуляют, смотрят фильмы, проводят время в постели, а все проблемы каждый решает сам у психолога. Приезжие в силу воспитания в паре рассчитывают на какое-то внимание и дружбу, на взаимные уступки. Потому у переехавших в столицу во взрослом возрасте, в основном, два варианта: или создавать семью с местными и терпеть ради прописки и будущего детей (не гарантированного, кстати) все фанаберии от измен до абьюза, или, устав от таких «высоких отношений», искать вторые половинки в регионах.
Хотя, конечно, есть и еще один вариант: стать полностью таким, как того требует социальная среда. Недавно в одной социальной сети блогер задал вопрос подписчикам: «Что надо, чтобы выжить в Москве?» Среди ответов был и такой: «Надо стать циничной изворотливой сволочью и научиться смеяться сквозь слезы». Да, это частное субъективное мнение. Но ведь про те места обитания, где все легко и гладко, никто подобного и не напишет.
Продолжение истории читайте здесь.
Кирилл Зорин специально для Newslab
* Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
