Засланный красноярец
Перенесёмся в декабрь 1917 года. Сразу после Октябрьской революции Красноярск «покраснел» довольно быстро. Умеренный демократ, доктор Владимир Крутовский был низложен с поста губернского комиссара, и большевики провозгласили в Красноярске советскую власть.
А вот в соседнем Иркутске ещё играли в демократию, и по результатам местных выборов большевики имели там всего 10 % народной поддержки. Главным у иркутских красных был бывший красноярец Борис Шумяцкий (тот самый, человек-улица, будущий кинематографист).
После революции он решил провести в Иркутске свои «правильные выборы», на которых меньшевики, эсеры и прочие кадеты набирают якобы меньшинство голосов. На этом основании большевики захватывают иркутский Белый дом (он у них так и назывался) и начинают наводить в городе свои порядки.
Местные юнкера и казаки, не ожидавшие такой наглости, расчехлили пулемёты и шашки и пошли брать Белый дом обратно. Начинается осада и городские бои.
С 21 по 23 декабря Шумяцкий и верные ему большевики успешно сдерживают натиск. Но постепенно иркутские юнкера продвигаются к центру города, и Шумяцкий звонит соратникам в Красноярск. Мол, выручайте, братцы!
Здесь нужно оговориться, что это ещё не война красных с белыми, она начнется позже. В своем роде это пока репетиция, противостояние сборной левых сил со сборной правых сил.
В частности, на стороне «красного» Шумяцкого был вполне себе «черный» анархист Каландаришивили. Позже он войдёт в историю как герой-большевик, в честь него назовут улицы в Иркутске и Канске, но в декабре 1917 года Каландаришвили был самым настоящим анархистом. У него даже имя было как у Махно — Нестор Каландаришвили.
Канские камикадзе и ачинский прорыв
От «наших» (будем называть так красноярцев) на выручку Шумяцкому, то есть на войну с иркутянами выдвинулись отряды из Канска, Ачинска, собственно Красноярска, а также небольшой отряд тех самых анархистов. Кстати, в поезде они немного похулиганили: содрали красные флаги и повесили свой — чёрный, с «Весёлым Роджером». Так и прибыли в Иркутск — натурально пиратский эшелон!
Первыми в бой вступили канские. С наскока, без разведки и артподготовки они пытались форсировать Ангару и прорваться к Белому дому, но практически целиком были уничтожены пулеметным огнем иркутян. Тогда наши развернули артиллерию и стали попросту бомбить Иркутск.
Тем временем силы нашего Шумяцкого в осажденном Белом доме иссякали. По воспоминаниям выживших, им приходилось есть снег с подоконников. Патроны кончались, и оставшиеся бойцы отстреливались от юнкеров и казаков перебежками от окна к окну, чтобы создать видимость массы.
Вторую, чуть более успешную, попытку прорыва на выручку Шумяцкому предприняли ачинские, руководимые Сергеем Лазо (тот самый, человек-улица, сожженный позже в топке паровоза). Лазо, бывший офицер царской армии, бился профессионально, прошел довольно далеко вглубь города, но контратака иркутян оказалась успешнее. Наши были отбиты, Лазо схвачен, понтонный мост через Ангару разобран. Красноярцам из-за реки осталось лишь продолжать обстрел Иркутска из пушек, практически наугад бомбя жилые кварталы.
На седьмой день осады патроны у Шумяцкого кончились, снег с подоконников был съеден, юнкера и казаки захватили Белый дом. Формально в этой битве победили иркутяне. Они даже успели провозгласить власть Губсовета 30 декабря.
Красноярские не сдаются!
Но наши оказались хитрее. Как только Шумяцкий подписал капитуляцию, выбрался из осады, освободил Лазо, все дружно отметили Новый год (по новому стилю). А уже на следующий день, 1 января, наши расторгли соглашение, разоружили юнкеров и объявили власть Советов.
Почему это оказалось вдруг так просто? Дело в том, что в новогоднюю ночь ударил мороз, и лёд на Ангаре окреп. По льду в Иркутск прокралось подкрепление — ещё один эшелон красноярцев, которые прибыли позже и, вероятно, не знали, что «наши уже сдались».
Впрочем, впоследствии и Красноярск, и Иркутск ещё часто будут то «краснеть», то «белеть». Но то декабрьское сражение 1917 года само по себе стало одним из крупнейших боев Октябрьской революции. Большевистская пресса называла его «юнкерским восстанием», а либеральная пресса писала как про «большевистский погром». Но в истории осталось нейтральное «иркутское восстание».
Тихий спокойный Иркутск впервые в своей истории был натурально разбомблен красноярской артиллерией. Газеты тех дней сообщали о «1200 погибших большевиках и 1200 погибших частных людей», но это, скорее, преувеличение. Объективно общее число погибших и раненых историками оценивается в тысячу человек. Для сравнения: в самом Петрограде, где брали Зимний дворец, официально погибло всего семеро.
Александр Дьяков специально для интернет-газеты Newslab,
по материалам: «Декабрьские бои 1917 года в Иркутске», «Мифы о декабрьских событиях в Иркутске», газета «Свободная Сибирь», выпуски от 1-4 января 1918 года
