Актриса Валентина Бернгард уже четверть века выходит на сцену Красноярского краевого театра кукол. Этот театр – единственный в ее трудовой биографии. В театральном мире подобное постоянство встретишь нечасто.
Чем вас так покорил Красноярский театр кукол, Валентина Иосифовна? Неужели за столь долгий срок не было мысли поработать в другом месте?
В перестройку сильно хотела найти какую-нибудь подработку – тогда были большие проблемы с финансированием. Но чтобы совсем уйти из театра – нет, такого не было никогда.
Прикипели?
Надеюсь, что взаимно. (Улыбается.) В Красноярск вместе с Олегом Ипатьевым мы попали по распределению – нас пригласил тогдашний директор Язев Дим Димыч. Приехали сюда после окончания Иркутского театрального училища. А когда училась, летала домой, в Барнаул, на самолете, и, пролетая над Красноярском, всякий раз думала: какой красивый город, столько огней – вот бы в нем побывать! И вот уже 25 лет, как приземлилась здесь… Долго привыкала, что мой дом теперь в этом городе. Но никуда отсюда не рвалась – семья, театр…
Без работы не сидели?
Наверное, мне просто повезло – сразу ввели в репертуар, не помню, что такое простой. Когда я пришла в театр, режиссеры здесь в основном ставили спектакли на молодых – мы не сидели без работы. А это, считаю, самое главное. Актеров нужно с юности занимать как можно больше. Да, в чем-то молодые не дотягивают. Но лишь потому, что им просто не хватает опыта. Однако если они будут сидеть без ролей, где им его набраться? Все постигается на практике. Сейчас в некоторых театрах посмотришь – молодые артисты сидят, чего-то ждут… А годы-то уходят. Кто-то расхолаживается, вообще завязывает с профессией. Это грустно… Но, думаю, даже если режиссер не дает роль, все равно нужно приходить на репетиции, смотреть, учиться. А где-то, возможно, быть и понапористее, не стесняться предлагать себя – нельзя сидеть без дела!
Кстати, в нашем театре, в отличие от многих, очень благоприятное отношение к молодежи – они не простаивают. В труппе 17 человек, и это очень удобно: можно параллельно работать на разных площадках – на стационаре и по детским садикам, школам, выезжать на фестивали… Правда, в прежние годы было больше премьер, по четыре постановки в сезон. Сейчас их вполовину меньше. Но работу дают всем – не в одном спектакле, так в другом.
А начинать приходится, традиционно, со вспомогательных ролей – ассистировать ведущим актерам, двигать у куклы ручки, ножки?
Ну почему же – дают и главные роли! Я сама, помню, сразу же, как пришла в театр, ввелась на роль тигренка в спектакле «Кукольный город» – это был один из ведущих персонажей. Но и к вспомогательным ролям никогда не относилась с пренебрежением – ты еще попробуй их сделать так, чтобы не напортить! В «Лекаре поневоле», например, в одной сцене приходится бросать кошелек на ширму – казалось бы, ну что тут особенного? Ага, еще нужно понимать, как бросать! А для этого важно знать характер коллеги-актера и его куклы, от лица которой кидается этот кошелек – с вызовом она его бросит или без всяких эмоций?
Столько тонкостей, которые зрителю не видны…
А зрителю и не нужно этого знать! Он приходит в театр, чтобы порадоваться, удивиться. И наша задача – не разочаровать его. В театре кукол партнерство, пожалуй, важно, как нигде – мы ведь редко работаем только одну роль. В одной картине я веду своего персонажа, в следующей – помогаю партнерам. И нужно так чувствовать коллегу-кукловода, чтобы мысленно слиться с ним – как будто это один человек полностью ведет куклу. Один герой – единое целое. Тогда получается роль. Это очень серьезно и ответственно. И очень непросто.
А насколько важно слияние с самой куклой?
Если не чувствуешь куклу, у тебя ничего вообще не получится! Ее образ сначала рождается в твоей голове. И лишь когда ты сам для себя понял характер куклы, она постепенно оживает в твоих руках. Впервые это родство с куклой я ощутила лишь спустя два года после моего прихода в театр, в спектакле «Русалочка» – помню, это был такой восторг!
А вообще, самое сложное в работе с куклой – начало репетиций. Режиссер уже все себе придумал, а ты еще ничего не знаешь. И очень важно поверить режиссеру, найти компромисс с ним, куклой и собственным «я». В молодости нередко ругалась с постановщиками, все доказывала, что они не так понимают мои роли. (Смеется.) А потом пришло осознание: бессмысленно ругаться – все равно режиссер сделает так, как ему надо!
Семейный союз помогает в творчестве?
Знаете, когда мы работали с Сашей (Александр Хромов, режиссер, драматург и музыкант, звукорежиссер Красноярского краевого театра кукол, муж Валентины Бернгардт – Е.К.) над его сказкой «Иван Царевич и Серый Волк», я его воспринимала просто как режиссера. И по головке он меня не гладил – требовал, как со всех. Очень внятно объяснил каждому, как видит эту постановку. Спектакль не из легких: на троих актеров – больше сорока кукол! Вообще это мой первый опыт работы с теневыми куклами. Пришлось осваивать множество тонкостей – руки выворачивать в обратную сторону, куклу от экрана не отрывать… За экраном – очень мало места, мы там двигаемся на четвереньках. Больше двух таких спектаклей в день не выдерживаю – «Иван Царевич» вытягивает из меня очень много энергии. И контакта со зрителями нет, обмена энергетикой – мы их только слышим из-за экрана.
Ощущение контакта с публикой – настолько важное условие работы?
А как играть, если ты не чувствуешь обратной реакции? Понятно, что все равно слышно, шумят ли зрители, или же они сосредоточены, молча наблюдают происходящее. Но все же экран затрудняет восприятие.
Самая сложная публика – дети?
Да, если ребенку скучно, он не усидит на месте. Но на шум и суету в зале я обычно не отвлекаюсь. А недавно вдруг нечаянно посмотрела на зрителей и поймала осмысленный взгляд мальчика. И словно погрузилась в его глаза: поразилась, как внимательно, с каким переживанием он смотрел спектакль. Даже не объясню теперь, как этот ребенок попал в поле моего зрения – притом, что я была в сетчатой маске! Но на несколько секунд зависла пауза… Очнулась, когда партнерша начала шептать мне в ухо: «Валь, очнись, ты что, текст забыла?» Реплику произнести успела, но потом долго не могла придти в себя от удивления.
Даже удивительно, что это случилось с опытной актрисой…
А такое как раз и случается в спектаклях, которые играешь по много лет! И текст именно в них чаще всего забываешь. Казалось бы, все наизусть знаешь – и свои реплики, и слова партнера. И вдруг как занесет! (Смеется.) Или иногда во время спектакля у куклы что-нибудь отвалится – хотя вроде бы проверил ее перед выходом на сцену. Но механизм стерся где-нибудь внутри, а ты и не заметил… Нельзя думать, что публика дура, и ничего не поймет. Но все равно, нужно уметь красиво выкрутиться. И здесь очень многое зависит от партнера.
А порой зрители заставляют импровизировать. Однажды со спектаклем «Медвежонок Рим-Тим-Ти» мы приехали в детский садик. А в нем есть сцена, где медвежонок несколько раз просит папу, чтобы тот разрешил песику остаться в их доме: «Ну папочка, миленький, я тебя очень люблю, ну разреши!» Однако папа его не слышит. И тогда один ребенок в зале не выдержал: «У тебя что, бананы в ушах, что ли!» (Смеется.) Вот такая реакция зрителей.
Валентина Иосифовна, а сама вы пришли к своей профессии через кукольный театр? Небось, еще в детстве посещали?
У нас в Барнауле есть кукольный театр, но меня почему-то больше тянуло в то время в драму. И ни о каком театре кукол я даже и не мечтала, пока не поехала поступать в театральное училище. Мне просто хотелось стать актрисой, вот и все. А когда увидела, что там есть кукольное отделение, почему-то, не задумываясь, решила учиться именно там. Трудно объяснить, что побудило… Но так вышло, и я ни о чем не жалею. Со своим педагогом по мастерству до сих пор поддерживаю дружеские отношения, он меня даже с творческим юбилеем поздравил! Это, конечно, приятно…
Откуда такая тяга к актерству? Вы из театральной семьи?
Нет, хотя у нас в семье все люди творческие, прекрасно поют – и мама, и бабушка. Только мне медведь на ухо наступил. (Смеется.) Но в оперу и оперетту я и не рвалась. А в театральное подалась спонтанно – захотела и поехала! Сколько ролей с тех пор сыграла, даже не спрашивайте – уж точно не один десяток.
Что еще хорошо – у нас в театре разные куклы. И марионетки, и теневые, и планшетки, и перчаточные. И ростовые, и сами работаем с ними живым планом – как, например, в спектакле «Кошкин дом». Я всяких кукол люблю – никаких личных предпочтений, иначе другим будет обидно. Это как в семье: если у тебя три ребенка, и одного любишь больше, остальные переживают.
Кстати, сыну передалось увлечение театром?
Нет, он никогда не рвался, и я этому очень рада – артисты, несмотря на всю любовь к театру, не хотят видеть в нем своих детей. Может, из-за материальных трудностей, неизбежных, к сожалению, в нашей жизни… Хотя ему это не чуждо – он сам КВНщик, человек творческий. Но профессию выбрал более основательную – он повар и менеджер общественного питания.
Возвращаясь к теме вашего детства: в куклы играть любили?
Разве что в рисованные – мы их вырезали из журналов, сами рисовали им одежду… Еще любила играть большими пластмассовыми машинами с прицепами. А больших кукол не было. Зато обожала всяких игрушечных зверюшек!
Кстати, и в театре начала с тигренка, потом был страусенок. Потом и Василису Премудрую сыграла, и Елену Прекрасную, и Русалочку. Но почему-то у меня постоянно спрашивают: наверное, вы чаще зайчиков играете? Вот и ближайшая роль – Крыска Шушера в премьерном спектакле «Приключениях Буратино»! (Смеется.) Такой вот сплошной зверинец по жизни…
Елена Коновалова, "Краевой Вестник"
фото Андрея Петрова
