Премьерой оперы-былины Николая Римского-Корсакова «Садко» в постановке московского режиссера Надежды Столбовой и в сценической редакции Сергея Боброва завершился очередной оперно-балетный сезон красноярского театра. Спектакль был приурочен к
Эпический сюжет произведения Римского-Корсакова выстроен на материале былин и исторических зарисовок о быте и нравах наших северных славянских предков. Знаменитый гусляр Садко удостаивается милости со стороны морской царевны Волховы, которую заворожила его музыка, внезапно обретая богатство в довесок к своей славе. Размежевавшись с пребывающими в сытой праздности новгородскими купцами, гусляр налаживает торговлю с заморскими странами, спустя десяток лет оказывается призван в Подводное царство, где венчается с дочерью Морского владыки, а после приводит свою невесту к людям — девушка обращается рекой, соединяющей Ильмень-озеро с морем. Во второй редакции текста у Садко появляется настоящая супруга (видимо, чтобы оправдать скупую реакцию гусляра на превращение волшебной невесты из девицы в речку), однако красноярская опера поставлена именно по изначальной версии, со слегка, впрочем, подправленным либретто.
«Садко» представляет собой мощное сочетание хоровых и музыкальных портретов, первые из которых посвящены бытовому пласту произведения: купцам, скоморохам, дружинникам, а вторые — былинному, изображая первостепенных персонажей как сказочных героев и придавая происходящим событиям фольклорный колорит: так, заморских купцов, расхваливающих свои страны, обязательно трое, а попавшиеся в сеть рыбки обязательно золотые. Внимательный зритель увидит в опере и социокультурный подтекст — со дна океана беспечного гусляра вызволяет христианский старец, который сумел утихомирить буйного языческого владыку морских вод. Опера идет долго — почти три с половиной часа, и имеет довольно необычную структуру: она разделена на пять картин, укладывающихся в четыре действия (что тоже, как представляется, не совсем типично) — это позволяет сравнивать её с увесистой книгой сказок с тяжелыми, самостоятельно — и очень медленно — переворачивающимися страницами.
К оформлению этих страниц в красноярском театре подошли тщательно — если вы посмотрите фрагменты из спектакля Покровского (например, здесь), то поймете, почему тогдашний декоратор сцены Федор Федоровский был за свою работу удостоен Сталинской премии. В Красноярске декорации по эскизам восстанавливал академик РАХ Дмитрий Чербаджи; театральные мастерские выдали на-гора пятиметровую деревянную ладью и несколько сотен богато убранных костюмов, плюс один костюм пузатого морского Ерша, который своими пируэтами изрядно порадовал публику. Рисованные задники кое-где заменили анимированными проекционными, однако наблюдать происходящее действительно очень приятно взгляду — как и полагается для сказки.
Того же нельзя, однако, сказать и о слухе, поскольку спектакль испытывает серьезные проблемы в той части, которой надлежит быть образцовой — в оперной. С тем качеством акустики и тем уровнем исполнителей, которым обладает оперный театр, помещать солистов в глубину сцены, следуя «канону Покровского» — действительно неудачный ход. Как правило, солистам не удается преодолеть настоящую акустическую полосу препятствий из длины всего помоста, декораций, оркестровой ямы и первых рядов партера, в результате чего большая часть выпеваемого текста превращается в благозвучный, но совершенно неразборчивый набор звуков.
В том составе артистов, который представлял «Садко» во второй премьерный день, больше всего вопросов вызывает присутствие Бориса Сабирова, исполняющего партию самого новгородского гусляра. Сабиров с его своеобразной техникой, включающей, в том числе постоянное форсирование голоса до неприятно-пронзительных величин, резко контрастирует с представлением о речи Садко как о похожей на узорчатое полотно, завораживающей, увлекающей за собой даже морские волны. В программке на этой роли первым значится московский тенор Михаил Губский, исполнение которого, безусловно, значительно усилило бы всю оперу и помогло бы на самом деле раскрыть образ главного героя во всей его сказочной мощи. Важно, но с другим знаком, отметить также третью картину спектакля, изображающую события на новгородской ярмарке: варяжский (Анатолий Берзин), индийский (Евгений Балданов) и веденецкий (Олег Алексеев) гости великолепно исполняют три арии, которые становятся украшением всей оперы и обязательно должны быть услышаны.
Резюмируя, необходимо признать, что завершающий спектакль сезона в Оперном театре, будучи сравниваемым по контрасту с творением Покровского, проигрывает по многим статьям. Если же говорить о «Садко», как о самостоятельном творении, то это, безусловно, визуально очень красивый и насыщенный хореографией спектакль, который самому Морскому царю показывать, наверное, пока не стоит, зато красноярским ценителям оперы он придется вполне по вкусу.
