Спектакль демонстрирует нарочитую легкость буквально с порога: действие открывается шуточным перфомансом, где зрителям объясняют правила игры в «фараон», популярнейшую карточную игру из салонов XVIII века. Для победы не требовалось ни ума, ни фантазии — лишь загадать карту, да надеяться, что она выпадет тебе, а не сопернику. Весьма затратный способ выяснить, кто удачливее, но другие способы в те времена были ещё опаснее — режиссер Геннадий Тростянецкий остроумно рифмует карточные баталии с венчающей первый акт русской дуэлью, где, как известно, часто стрелялись с десяти шагов, чтобы наверняка, и потому даже дилетант имел шанс свалить бретёра.
«Пиковая дама», «Чучело» и кое-что ещеЧто для одних — источник острых ощущений, для других — возможность вгрызться в какие-то неведомые прочим правила мироздания, обратить их себе во благо и, в конечном счете, возвыситься над остальными. «Дама пик» — о том, что азартные люди склонны к мистификации закона случайных чисел, а лишенные азарта, напротив, видят систему даже в кромешном хаосе и не остановятся ни перед чем, чтобы доказать основательность своих взглядов. Германн в исполнении Никиты Косачева — не человек даже, а натуральный робот в людском обличье, причем холодность и механистичность его немецкого сознания доведена до абсурда. Так, даже во время банных процедур он решает логические задачки, а воспитанницу старой графини Лизоньку соблазняет с потрясающим цинизмом, в качестве любовных писем отправляя ей то грубовато переписанные из классического романа пассажи, то похабные записульки.
Такая свирепая, мертвящая расчетливость враждебна человеческому и губительна для души. Зрителям предлагается вариант, в котором Германн понтирует на туза и все-таки выигрывает — чудовищный гротеск его триумфа, где даже денщик-недоумок Ганс, чуя власть своего хозяина, внезапно оскаливает зубы и заставляет русских офицеров ходить по струнке. Пожалуй, это единственная сцена, в которой тебя действительно берет оторопь; в остальном же идея преступления и наказания выпячивается с раздражающей доходчивостью. Режиссер даже организует для героя промежуточный катарсис, обрекая Лизоньку на смерть под колесами пьяного кучера — и всё только ради того, чтобы в нужный момент другой персонаж мог выдать хлесткое «он всё ещё ничего не понял», как бы демонстрируя глубину падения беспринципного иностранца.
Тонкие смыслы вынимаются из пространства внутренней психологии и помещаются во внешний, предметный мир с исключительной беспардонностью — в ход идут невнятные символы и ломовые цитаты из других русских классиков. Лучший пример этого — в целом, симпатичный сюжет с демоническим двойником Германна, которого играет Станислав Линецкий, но позволяющий увести действие от сложной драматической игры в сторону позёрства.
Персонажи от натягивания достоевщины, в антуражном смысле этого слова, на пушкинский текст изрядно потеряли в глубине. Каждого из них, даже в эпизодах, разглядывать приятно, но они скорее забавны, нежели по-настоящему интересны.
Единственный, кто по-настоящему запоминается — это трагикомическая Лизонька Марии Алексеевой, которой удается внести подлинную душевность в анекдотическую наивность своей героини. Однако это игра в чистом поле, скорее даже стоящая особняком. Спектакль настолько несерьезен и даже развязен, что в какой-то момент за его яркая и озорная сценографией отдает милым ребячеством — и когда мертвая графиня ерзает в кресле, принимая более удобную позу, воспринимаешь это как данность.
«Пиковая дама» Пушкина проста до гениальности; забавно, что это в какой-то момент подчеркивается даже в самом спектакле: «Однажды играли в карты у конногвардейца Нарумова». И точка: никакой пустопорожней болтовни, никакого чрезмерного декора, никаких слащавых сантиментов. «Дама пик» Тростянецкого, напротив, приторно театральна: она напичкана визуальными эффектами, манерными жестами и размашистыми телодвижениями.
Скучная тривиальная классикаЛюбопытно, что есть в нашем городе спектакль, который в плане механики и исполнения более всего напоминает «Даму пик» — называется он «Тартюф», и поставил его, что неудивительно, Роман Феодори, известный адепт визионерского театра, ученик питерского режиссера. Другое дело, что в «Тартюфе» все эффекты и ужимки как бы работали на общий объем, позволяли сюжету раскручиваться и вовне, и вглубь, тогда как в «Даме пик» они разваливают действие на множество анекдотов.
Но милых анекдотов, — и бог с ними.
