У «патриотов» ответ готов — нас развратили! План Даллеса и всякое такое. Хреновая, замечу, была эта духовность, если она так быстро и так низко пала. Ответ предельно прост на самом деле — ни фига не был советский народ высокодуховным. И самым читающим он тоже не был.
Есть такое умное слово, — товарный фетишизм. В СССР он был куда хлеще, чем во времена Маркса и Энгельса. Плюс к деньгам мерилом престижности стал еще и дефицит. Человек, владеющий дефицитом — коврами, сервелатом, хрусталём, югославским гарнитуром — с презрением относился к тем, кто этого не имел.
Поскольку хорошие книги в СССР были дефицитом, обладать ими было престижно. Поэтому они у всех и стояли. Тем более, что в состав престижной «стенки» входил и книжный шкаф, и его полагалось чем-то заполнять. А вот читать — вовсе не обязательно.
А вообще книг в магазинах на самом деле было навалом, но читать их было решительно невозможно — ну какому нормальному человеку придёт в голову читать, например, полное собрание речей Брежнева? Многие замечательные книги были попросту запрещены, и не издавались никогда — мы узнали о них только в девяностых: Платонов, Набоков, Пастернак, да мало ли ещё. Другие замечательные книги были как бы не запрещены, но и не издавались всё равно. Например, «Мастер и Маргарита» — как была издана в шестидесятых годах небольшим тиражом, так и не переиздавалась до самых девяностых.
Как в СССР добывали литературу
Рецепт простой. Покупаешь в магазине кучу политиздатовских книг — они были очень дешевые во всех смыслах этого слова. Отрываешь корочки, сдаёшь на макулатуру. Сдал 20 кило макулатуры — дали талон. На талон покупаешь книгу Мориса Дрюона о королях (это было что-то типа нынешней Дарьи Донцовой, такая же жёлтая мура), а уже вот эту рыночную стоимость меняешь на что-то путное.
Я, например, сдал 60 кило макулатуры, взял три тома ненужного мне «Виконта де Бражелона» и выменял их на оранжевый 11-томник очень любимого мною Лескова — и им не спеша наслаждаюсь до сих пор.
Ну, и так далее. Кстати, в кармане рюкзака, в котором я вёз из Читы яичные рожки, лежало еще и дореволюционное издание Нового завета, купленное за кошмарные совершенно деньги — что-то больше 120 рублей. То есть, я получил возможность читать Евангелие не в размытых каких-то фотоотпечатках, как до этого, а в виде нормальной книги, пусть даже и с ятями. Но оно того стоило.