Угрюмая Парашютная, 23
Общежитие по адресу Парашютная, 23 — неприметное кирпичное здание с оценкой в две звезды на 2gis. Я пришла туда вместе с бывшим врачом скорой помощи Юрой. Он предложил проводить и заодно рассказал, как сложно было попасть в практически любую из этих квартир на вызов.
«Люди здесь домофон просто не подключают, считают, что на этой услуге можно сэкономить. В итоге скорая помощь приезжает, а попасть в квартиру не может. Приходилось звонить, но даже трубки не всегда поднимали», — поделился Юра.
Подъезд общежития выкрашен в лавандовый цвет. Поверх краски — грязь и серые отметины.
Сначала идем в левое крыло. Пролеты выглядят совсем безрадостно. Стены здесь, кажется, не красили уже давно.
На втором этаже общежития пахнет перегаром, на третьем — сигаретами и кислым картофельным пюре. Здесь общие зоны открыты для всех, поэтому можно в них заглянуть и узнать, что внутри.
Из квартиры на третьем этаже выходит плотный мужчина лет сорока в фуражке с козырьком. Он говорит, что ему некогда разговаривать, а еще просит не называть этот дом общежитием, потому что «квартиры давно выкупили частники». Бросив эту фразу, мужчина спускается по лестнице, но потом останавливается и оборачивается на меня. Оказывается, что он принял меня и моего спутника за закладчиков.
«А вы точно журналист?» — мужчина в кепке поворачивается и осматривает меня.
«Ну да. А что?» — спрашиваю я.
«Приходят молодые люди, с виду приличные. А потом сюда полиция приезжает с обысками», — бурчит мужчина и выходит.
Здесь же нам встречается пенсионер. Он возвращается в квартиру, но от экскурсии тоже отказывается. Говорит, что тут не живет и зашел в гости. Однако сетует на здешних жильцов.
«Мусор и пепельницы оставляют жильцы — молодежь лет 30, может, около сорока. Их не исправишь, они живут одним днем. Мы когда жили тут, то такого не оставляли. Ремонта нет вообще, все болтается. Старшей говоришь, она не реагирует. Рукой махнет, и все», — мужчина громко вздыхает и уходит.
Чем выше поднимаемся, тем лучше выглядят стены — на них нет рисунков, они светлее и чище. А еще пропадает неприятный запах. Еще одна отличительная особенность от нижних этажей состоит в том, что на четвертом и пятом общие зоны закрыты на замок. Попасть в них постороннему человеку нельзя.
В левом крыле мы больше никого не встретили, а потому решили переместиться в правое. На общей кухне на втором этаже стоит женщина в серо-розовом костюме. У нее черные крашеные волосы до плеч и прямая челка до середины лба. Ее зовут Олеся. На вид женщине больше сорока. В общежитии она живет больше 30 лет.
В правой руке Олеся держит тонкую сигарету, другой перебирает овощи в дуршлаге. Окна закрыты, шторы задернуты, поэтому в помещение темно. Места на кухне мало, и все оно в основном занято коробками, креслами и другими вещами, сложенными друг на друга. В общей массе выделяется светлый деревянный каркас — сестра Олеси ждет пополнение, но места в комнате площадью 13 квадратов не хватает, чтобы поставить там разобранную кроватку. С потолка свисают шматы отслоившейся краски.
«Зимой здесь холодно. Из-за пара на кухне краска с потолка отслоилась. Плюс ко всему крышу топило, аж с пятого этажа вода пришла сюда. Дом построен в 1979 году. За это время может быть один раз делали ремонт. Косметический ремонт лестничных пролетов, может, раза два проводили. Конечно, за это время все развалится. Управляющая компания говорит, что много должников, поэтому ничего не делается», — рассказала Олеся.
По словам жительницы общежития, привести жилье в приличный вид можно только самостоятельно.
«Раньше общежитие принадлежало ТЭЦ, здесь жили работники. Все было намного лучше, чище. Теперь остались одни съемщики, это совсем другой контингент. Они здесь мусорят, вроде взрослые люди, но ничего не понимают. Переехать отсюда, но куда? Стабильности нет, да и работы постоянной тоже», — поделилась женщина.
Оставляем Олесю и выходим из общежития. Если бы это здание можно было бы описать одним словом, то это слово было бы «угрюмый». Его видно в облупившейся краске, в темных коридорах, в вездесущих пепельницах, в подозрительных жильцах, которые стараются отвести глаза, не называют имен и не хотят разговаривать. Хотя из мимоходом брошенных фраз становится понятно, что им есть что сказать. Просто они не верят, что в этом есть смысл.
Оживленная Ключевская, 57
Следующий адрес — Ключевская, 57. Здесь светлее и живее, чем на Парашютной. Люди постоянно заходят в здание и выходят из него, поэтому попасть сюда не сложно. А еще сразу на входе в общежитие в нос бьет резкий запах мочи.
На первом этаже проход в крыло открыт. Здесь хозяйничают две пенсионерки — Галина и Татьяна.
«У нас сегодня трубы меняют, нам вообще не до прогулок! Хорошо ли нам тут живется? А вы зайдите в туалет и сами все поймете», — говорит 62-летняя жительница дома Галина.
Унитаз здесь один на крыло, в котором 9 комнат. Его недавно поменяли. Душевая тоже одна. Жильцы сами покрасили ее и установили кафель на стены.
Женщины жалуются на то, что в основном в их крыле живут съемщики. Частным жильем владеют только три человека.
«В прошлом году в 118 квартиру заселился цыганский табор. 9 человек на 13 квадратных метров: двое родителей и их дети. Они все ручки повыдрали, все двери посломали, ни одна не открывалась. Круглосуточно шум стоял. Недавно они съехали, мы после них все ремонтировали», — сетует Галина.
Соседки говорят, что в целом жить им здесь безопасно. Если на ночь закрыть дверь.
«Как-то раз мы дверь не закрыли. Я в три часа ночи в туалет захотела, унитаз-то один. Туда пришла, а там мужик без штанов спит. Ой, и я его разбудить не могу. Самой хочется, хоть подвинь его. А если дверь закрыть, то все спокойно», — рассказывает Галина.
Еще женщину сильно расстраивает мусорка под окном. Хотя баки и очищают один раз в день, но мусора в них много всегда. Дело в том, что сюда его выносят жильцы соседних домов. А еще бывает такое, что незнакомые люди приезжают на машине и сразу забивают все баки собственным мусором.
«У нас самая большая беда — с верхних этажей мусор в окошко выкидывают. Бутылки, бумажки, мебель ненужную. И все это летит в наши окна. С этим мы ничего даже сделать не можем — люди дурно воспитаны, и их не переделаешь», — добавляет Татьяна.
«Переезжать отсюда планирую. В гроб», — шутит Галина, когда мы прощаемся.
Выходим от пенсионерок и решаем прокатиться на лифте. Их тут два. Один из них выглядит тревожно — в других условиях я бы туда даже не зашла, но сейчас решила протестировать.
Когда двери лифта закрываются, внутри становится темно. Слабого освещения из люка не хватает даже для того, чтобы разглядеть лицо своего спутника.
На 8 этаже живет Наталья. Она переехала в общежитие 4 месяца назад. Однако женщина предложила нам показать правое крыло 7 этажа. Там живут ее друзья, к которым Наталья ходит в гости.
«Все трубы дырявые, все бежит. Здесь моются, а с другой стороны туалет топит», — жалуется Наталья. А затем тихонько добавляет: «Ну, что-то у нас тут начали делать, может что-то изменится, и все будет хорошо».
По словам Натальи, у жизни в общежитии есть и свои плюсы. Здесь ей нескучно.
«С одной стороны, нравится. Вышел — пообщался с людьми. Не то, что сидишь в квартире один. Тоскливо», — отвечает Наталья.
Мы выходим из крыла. Наталья прощается и говорит, что ей нужно помочь дочке собраться в школу. Поднимается по пролету, останавливается рядом с мусоропроводом и выкидывает в него черный пакет с мусором, оставленный кем-то. В нем лежат бутылки. Падая вниз, они гремят.
С 7 этажа мы предпочли спуститься пешком. Второй лифт хоть и выглядел приличнее, но сильно пах мочой, а еще отпугивал заржавевшими ближе к полу участками.
По данным сервисов по аренде недвижимости, снять комнату в общежитиях на Ключевской и Парашютной можно за 12 тыс. рублей в месяц. При этом сейчас в Красноярске можно найти студию за 15-18 тыс. рублей в месяц, то есть небольшая доплата позволяет обзавестись собственным санузлом, кухней и, в целом, более высоким уровнем комфорта. Однако подобные общежития до сих пор полны людей, которые не могут позволить себе даже такую сумму.
Екатерина Беленкова специально для Newslab
