«Я гулял по городу вместе с камерой»
Мой путь в кино начался с малого: в 11 лет я узнал о существовании такого экстрим-спорта как паркур. Посмотрел видео с набором трюков, и мы с друзьями тоже решили тренироваться, брали с собой камеры, чтобы снимать прыжки. У меня была кассетная камера — родительская, на нее меня еще в детстве снимали. 5 лет я монтировал такие ролики и обменивался ими с друзьями. И лишь в 16 лет понял, что снимать можно не только трюки, но и людей, их истории.
А после у меня появился первый фотоаппарат — Canon 650D, — и мы с родителями отправились отдыхать в Турцию. Я начал снимать там репортажи, старался делать маленькие, но интересные истории. Один такой ролик, который я выложил в соцсети, «выстрелил» — он понравился большому количеству людей со всей России, моим подписчикам, ребятам из паркур-сообщества. В 2014 я приехал в Красноярск из Братска, поступил в институт инженерной физики СФУ и готовился стать инженером-радиотехником. Тогда я и открыл для себя ставший любимым город-миллионник.
Я очень много гулял по городу вместе с камерой — Красноярск меня вдохновлял, казалось, что этот город — огромный, и мне нравилось, что в нем кипит жизнь, везде и всегда что-то происходит. Я снимал небольшие репортажные ролики о своих прогулках и выкладывал их в интернет, а затем меня начали привлекать к съемкам в университете. И я впервые начал получать за это деньги.
На втором курсе директор Центра студенческой культуры СФУ предложил идею к 9 Мая — снять видео с тысячей студентов в кадре, где они будут читать военное стихотворение. Я отозвался, решив, что это — вызов. Мы собрали команду, днями и ночами снимали и монтировали ролик, который впоследствии собрал десятки тысяч просмотров в интернете — видео «завирусилось». Когда мы показывали ролик в зале конгресс-холла СФУ, я увидел, как люди при просмотре плачут — так они были впечатлены. А на следующий день я шел по универу и понял, что люди в коридорах смотрят это видео на своих телефонах. Меня эта история очень впечатлила, и я решил, что смогу рассказывать эмоциональные истории и даже зарабатывать на этом деньги. Так видеопроизводство и стало моей отдушиной.
Герой из Шарыпово и дедушка Закий
После выпуска из университета я и ребята, с которыми мы вместе работали, основали видеопродакшн. Тогда к нам «прилетел» большой заказ рекламы для известного агентства недвижимости, и мы впервые осваивали серьезный для нас бюджет. Это был ответственный проект, но мы справились, и он также «выстрелил» — мне писали люди со всей России, удивленные тем, что в Красноярске могут так круто снимать рекламу. Например, актером озвучивания на этот проект мы пригласили Всеволода Кузнецова, который стал голосом Нео из «Матрицы» и Волан де Морта из саги про Гарри Поттера.
Параллельно мы сделали документальный фильм о творце из глуши под названием «Настоящий артист». Мой герой живет в Шарыпово — когда мы снимали кино, он разрисовывал автобусные остановки, чтобы порадовать ветеранов.
Есть в моем портфолио и истории, которые не нашли широкого отклика от зрителей. Например, в 2020 году я снял фильм о дедушке по имени Закий — он стоял в декабре у супермаркета и просил милостыню, чтобы вылечить свою дочь, но никто не обращал на него внимания, пока девушка-кондитер не спросила у него, что же все-таки произошло. Девушка рассказала его историю в соцсетях, и за несколько дней на лечение для его дочери собрали больше миллиона рублей.
Меня эта история очень вдохновила, и получилась, на мой взгляд, хорошая журналистская работа, но она не вызвала общественного резонанса. Один юрист, посмотревший мой фильм, нашел этого дедушку и помог погасить часть его долгов, разобраться с приставами.
«Осознал, что творчества осталось 30 %»
До 2020 года в нашем продакшене мне приходилось занимать много должностей — я был и режиссером, и продюсером, и оператором. Наше дело по факту состояло из пары человек, это была такая «филькина грамота» от мира серьезного видеопроизводства. Но у нас получалось развиваться, мы выигрывали различные конкурсы и премии, жили хорошо, трудились и зарабатывали. Однако через некоторое время такой работы я столкнулся с эмоциональным выгоранием.
Однажды я осознал, что творчества в моей жизни осталось где-то 30 %, а всё остальное время я занимаюсь предпринимательскими делами — бухгалтерией, руководством, управленческими процессами. Я понял, что эта модель не работает. Тогда же, в разгар ковида, к нам обратился представитель крупнейшей европейской компании по производству пробковых покрытий — он позвонил, объяснил, что в Европе или Москве снимать рекламу сейчас нельзя, поскольку всё закрыто, и спросил — справимся ли мы с таким заказом в Красноярске?
Мы, взяв на себя такую большую ответственность, начали организовывать производство — собрали большую команду, построили декорации. Но, так как у нас еще не было опыта в таких больших проектах, то мы потерялись — не знали, сколько стоит строительство декораций, неверно возвели стены, так что появились стыки, которые пришлось закрашивать с помощью графики, и на это ушло много времени. К тому же пришлось учиться многим вещам на ходу. В общей сложности мы ушли в минус на 100 000 рублей за эту рекламу. Мне пришлось впервые в жизни взять кредит, чтобы справиться с этой ситуацией, и я только через год этот кредит закрыл.
Я наконец-то понял, что больше не могу быть и управленцем, и продюсером, и режиссером, потому что я хочу делать что-то одно — то есть заниматься творчеством. Столько лет я создавал свое дело, и мне хотелось иметь сильную команду, но не нашлось человека, которому я мог бы доверить свои предпринимательские задачи. Перед Новым годом я осознал, что нужно что-то менять — решил закрыть продакшн и стать только режиссером. Это привело к большим финансовым потерям, я стал зарабатывать меньше, но начал участвовать в грантах, решив, что это для меня — рост и возможность сделать что-то новое.
«Людям не хватает хороших историй»
Я решил рассказывать истории необычных людей из Красноярска. Вместе с Дмитрием Квашниным из Омска мы придумали мультисезонный проект под названием «Там, где наш дом» — то есть видеоальманах о жителях Красноярского края и других регионов России. Когда мы задумывали этот проект, то хотели сфокусироваться во многом на позитивных моментах в нашей жизни, ведь мы искренне считаем, что людям не хватает хороших историй. Фильм вышел 28 апреля этого года — в нелегкие для каждого из нас времена.
Конечно, наш рекламный бэкграунд не остался в стороне, но мы старались не прорекламировать наш регион, а показать, каких людей он в себя включает. Когда мы делали предпоказ в Москве, я помню первую реакцию зрителей — они спросили, сколько стоит билет до Красноярска. Мы хотели, чтобы люди, увидев истории персонажей, вдохновились просто выйти из дома и начать творить. Мы старались. Искали героев с контрастными сторонами, пытались понять, что ими движет, почему они — такие? Есть стереотип, что сибиряки — это люди, которые просто тусуются в глуши, а нам хотелось показать красноярцев, которые в своем деле достигли высокого уровня, но живут в городе.
Например, один из героев фильма — это хирург Вадим Кеосьян. Когда я узнал, что в нашем крае живет хирург, который возвращает людям утраченные кисти рук, меня это заинтересовало, но узнав, что в выходные он ездит на Енисей в одиночку и плавает, я задался вопросом — как это умещается в одном человеке?
Зимой у меня начались проблемы со здоровьем, было очень мало работы, и фильм стал для меня спасением. Я погружался в истории людей, смотрел, например, на мастера Сергея Краснолуцкого, который 40 лет живет в Шарыпово и делает скульптуры, живя моментом, счастливо, и думал — как ему это удается? Съёмки были островком добра для меня.
«Нужно научиться быть тем, про кого снимаешь»
Сейчас мы работаем над несколькими проектами. Один из них — это фильм, посвященный современному искусству в Красноярске, о людях, которые с начала 90-х годов, когда страна была в полнейшем хаосе, вышли из своих гаражей и начали создавать что-то радикально новое, совершенно непривычное.
Километровая очередь, недовольные зрители и много искусстваМы затрагиваем историю музея «Площадь Мира», рассказываем, как музей, будучи последним оплотом культуры Советского союза, переквалифицировался в пристань современного искусства. Все видели, сколько человек пришло на «Музейную ночь», и чем это не признак успеха культурной индустрии Красноярска? Первое биеннале, например, тоже появилось в нашем городе, а ту модель, которую ввел некогда «КИЦ» (Культурно-исторический центр, ныне — музейный комплекс «Площадь Мира», — прим. ред.), рискуя, разошлась по стране.
Каждый раз мы стараемся, чтобы новая история стала вызовом, а я как режиссер не ограничен в жанрах. Сейчас я также работаю над приключенческим фильмом, который меня, если честно, пугает, потому что эта история случается у меня на глазах — она опасная и рискованная, я не могу обезопасить героев, просто наблюдаю за ними. Это непредсказуемый проект, путешествие двух друзей через всю Сибирь, но каждый их шаг может привести к травме или опасному повороту.
Каждую историю нужно пронести через себя, научиться быть тем человеком, про которого ты снимаешь кино. Это самое сложное в работе режиссера, особенно — документального кино — потому что ты откидываешь себя на второй план.
Я считаю, что Красноярск, находясь в условиях богатейшей природы, рождает сильных людей, которые хотят развиваться. Город не хочет меня отпускать — здесь полно историй, которые хочется рассказать. Я не чувствую такого в Москве, Казани или Новосибирске. Конечно же, если я захочу, то перееду в другой город, ведь меня ничего сейчас не держит в краевой столице, но мне нравится жить именно в Красноярске, работая по всей стране.
В своей работе я сотрудничал с компаниями из Москвы, Санкт-Петербурга, Казани, Португалии и США — вместе мы делали видеоролики. Но когда летишь на самолете и видишь из иллюминатора эти масштабы, когда идешь по набережной Енисея и слушаешь музыку, видишь счастливых людей и ощущаешь себя в очень сильном месте, то чувствуешь, что город живет и развивается, а тебе нравится быть его частью.
Хотя Красноярск, конечно же, проигрывает столице по многим пунктам — особенно в части арт-рекламы и видеоиндустрии. Однако за последние годы я вижу рост бюджетов кинопроектов и изобилие съемок. И здесь есть, куда расти. Я не вижу ничего плохого в том, что люди переезжают, но не чувствую, что в нашем городе я стою на месте, а значит — зачем мне отсюда уезжать? Я в Красноярске вырасту быстрее, чем где-то за его пределами. Тем более, что сейчас можно попасть в индустрию, работая онлайн откуда угодно, развивая личный бренд. У меня — получается.
Анастасия Гнедчик специально для Newslab,
фото и видео предоставлены героем материала
