Лихачи на дорогах
Низкая культура вождения (если можно так сказать о гужевом транспорте) была постоянным предметом критики дореволюционных газет Красноярска. Вот гневная статья в газете «Енисей» от 1894 года:
«Мы не раз уже указывали не необходимость принять серьезные меры для прекращения бешеной езды по городу... Так, несколько времени тому назад некий К., мчась по улице на паре белых, не только сшиб с ног какого-то мальчугана, но даже рассек ему кожу на голове. На днях поднят на улице какой-то мужчина, по словам его, тоже смятый лошадьми».
«Нам приходилось наблюдать и такие случаи: лошадь катающегося, которой вся-то цена ломаный грош, начинает, как у нас говорят, „уросить“ и, вместо того чтобы идти по дороге, преспокойно пятится задом к тротуару, взбирается на него и, конечно, производит страшный переполох среди гуляющих», — жалуется автор заметки в той же газете.
Нападения животных
«В городе у нас хотя и существует правило не выпускать собак на улицу без намордников, но это, к несчастью, и посейчас никем не практикуется, — пишет в 1894 году негодующий житель Красноярска И. Петров. — В последнее время не только ночью, но и среди дня становится небезопасным ходить по городу, боясь каждый раз подвергнуться укушению какой-нибудь дворняжки. Не мешало бы господам, имеющим у себя злых шариков и барбосов, держать их днем взаперти».
В своём письме в газету горожанин жалуется на хозяина дома по Береговой улице (сегодня улица Дубровинского):
«На днях, проходя по этой улице, я видел, как две черные собаки выбежали из двора его дома и с громким лаем бросились на проходившую тут же девочку, причем разорвали ей пальто, сильно напугав ее. Подобного рода явления нередко здесь совершаются даже на глазах самого хозяина, не принимающего никаких мер».
Не только собаки, но и дикие животные доставляли красноярцам большие неудобства. В другом выпуске «Енисея» можно найти такой рассказ:
«Крестьяне окрестных деревень жалуются на большое обилие волков в нынешнюю зиму, которые ходят стаями. Так, недавно один крестьянин, бывший на лошади и преследуемый ими, при проезде через ворота от сильного удара дровней об последние был выброшен из саней. Лошадь, конечно, умчалась, а несчастный крестьянин, ища спасения от насевшей от него стаи волков, вынужден был залезть на ворота и сидеть там несколько часов, пока волки не удалились».
Опасные ребята с окраин
В те далекие времена в Красноярске, конечно, тоже были «рабочие окраины», к жителям которых обеспеченные горожане относились с презрением и опаской. Газеты регулярно «разоблачали нравы» жителей Николаевской и Закачинской слобод, регулярно становившихся героями криминальной и судебной хроник.
«Зал полон публики, среди которой преобладающий элемент — „качинцы“, — рассказывает об одном из типичных судебных заседаний корреспондент газеты „Енисейская мысль“ в 1912 году. — Дела их по обыкновению несложны, просты, но в большинстве случаев поражают своей специфической особенностью — всё у них делается как-то просто, без размышлений. Грабят ли, крадут ли или убивают кого — не раздумывая, не разбираясь».
«В 11 часов вечера на проходившего в Николаевской слободе по Гоголевской улице (сейчас это улица Гоголя — прим. редакции) Абрама Бравве 17 лет напал некий субъект, известный под кличкой Ткач, который нанес ему четыре удара поленом по правой ноге и пытался стащить с него шубу, но благодаря поднятому Бравве крику намерения своего не исполнил и был вынужден ретироваться. Меры к установлению личности Ткача и его розыску приняты», — сообщала газета «Енисейская мысль» в 1913 году.
Обычным делом были и столкновения между представителями двух этих «кланов». «„Качинцы“ и „николаевцы“ — это две „враждующие нации“. Старый спор, возникающий почти каждый день из-за пустяков, в большинстве случаев кончается печально. Одним — больница, а иногда и смерть. Другим — скамья подсудимых», — констатировала «Енисейская мысль».
Лошадь без глаз и борьба с проституцией
Опасны были не только окраины. Надо помнить, что в городе было немало ссыльных, бывших и настоящих, в том числе уголовников. Да и банальная бедность толкала людей на кражи и открытые грабежи. Газеты каждый день рапортовали о преступлениях самого разного свойства — от украденного белья до убийств и изнасилований.
«В дополнение сообщения о найденном трупе на островах сообщают, что убитым оказался здешний извозчик, лошадь которого будто бы была найдена там же живою в кустах, но с выколотыми глазами. В этом ужасном факте проглядывает, очевидно, какая-то месть», — рассказывала газета «Енисей» в 1894 году.
Проституция, как известно, в те времена была вполне легальной — при условии полицейского и врачебного надзора. В Красноярске насчитывалось до десятка только «официальных» публичных домов, которые располагались на центральных улицах города (например, на Садовой — нынешней улице Бограда). Горожане пытались протестовать и предлагали выселить «жриц веселья», как их называли, на окраины, так как в заведениях жизнь протекала уж слишком бурно.
«30 ноября восемь молодых людей зашли в дом терпимости мадам Зыковой по Садовой. Угрожая кинжалами, открыли печь, напустили дыму, после чего захватили шубу и отправились в дом терпимости мадам Каторгиной, где захватили подушки и другие вещи. От Каторгиной компания отправилась в дом терпимости мадам Драчук, где разбила висячий уличный фонарь. По делу о нападении на дома терпимости задержано семь человек», — сообщала газета «Сибирская мысль» в 1911 году. Нашли ли восьмого — не ясно до сих пор.
В том же 1913-м газеты рассказывали, что в Красноярске заключили в тюрьму содержателя публичного дома по Садовой Харитона Мусия, который истязал проституток. «При аресте были найдены орудия истязаний», — сообщала «Енисейская мысль». Кстати, в 1913-м же году городские власти решили закрыть все дома терпимости в Красноярске.
