«Вахта — это большая деревня...»
В один сложный жизненный период я отправилась работать на вахту. Дома меня ждал будущий муж, но моя привычная работа мне не нравилась, и отношения на тот момент немного дали трещину. Я решила попробовать кардинально сменить окружение, тем более, что изначально условия на вахте мне предлагали неплохие.
Еще до заступления на вахту меня предупредили, чтобы я там ничего о себе не рассказывала, а мужчинам — не верила. Там есть заядлые вахтовики, которые по полгода «сидят на участке» и выслеживают новеньких молодых и красивых девочек. Одна приедет работать, допустим, уборщицей, вахтовик предлагает ей жениться, а потом бросает. Такие истории постоянно повторяются — некоторые живут этим.
Вообще, вахта — это большая деревня, тут очень много людей находятся долгое время на одной территории, они вынуждены видеть друг друга каждый день — в столовой, на КПП, в других местах. Когда я приехала, меня оставили на пропускном пункте. Сижу с чемоданами, ножками болтаю. Подходит комендантша и спрашивает, что я здесь делаю, а потом уходит и просит подождать. Я очень хотела пить с дороги, начала искать магазин, как ко мне подошел парень и помог в поисках. На следующий день уже ходили слухи, что мы с ним состоим в интимных отношениях.
Но не все мужчины на вахте — такие. Взрослые мужчины — сдержаны, если видят, что ты молодая, ведут себя отзывчиво, помогают и отправляют побыстрее домой. А молодые — «прилипалы», ведут себя нагло и не понимают личных границ. Когда я приехала, комендантша сразу начала предупреждать меня, с кем нельзя общаться, на что я ответила, что уже почти замужем — она пыталась сватать мне хороших по ее мнению парней.
Мне нравилось общаться с людьми, я восхищалась природой и любила ездить в город, что позволяли делать мои должностные обязанности. На вахте люди живут разные — и надо подстроиться, схитрить, договориться, а с комендантшами держаться учтиво, чтобы попасть в нормальный вагончик. Однако все же было неприятно, что многие здесь — люди хитрые, улыбаются в лицо, а за спиной гадости говорят и подставляют.
На участке со мной приключилась история. Нас постоянно перемещали из вагончика в вагончик, постепенно переводили на новый, плохо оборудованный участок, где почти ничего нет — ни бань, ни магазинов, ни связи. Мы жили с девочкой в двухместном вагоне. Разница во времени с моим будущим мужем у нас была 5 часов, и созваниваться мы могли только когда у меня наступал поздний вечер. Если было тепло, я выходила на улицу разговаривать по телефону, но однажды пошел ливень, и я пришла в вагон. Она в тот день лежала и лепетала по телефону со своим парнем.
Когда она закончила разговор, я тоже попрощалась с парнем и бросила трубку. Тогда она как с цепи сорвалась: «Сколько можно разговаривать, прекращай!». Начала обзываться, а затем встала с кровати и затеяла драку. Я отталкиваю ее ногами, а она ударяется в слезы и причитает в духе «Ты меня бьешь, у меня будут синяки!». Пригрозила мне службой контроля, а у меня руки трясутся, страшно находиться с ней в вагончике.
Потом ее перевели в другой вагон, и она прихватила все мои банные принадлежности — не знаю, зачем. Было смешно, а потом главный специалист из службы контроля подошел ко мне с улыбкой и спросил: «Знаешь, почему ее постоянно переселяют? Потому что она на всех бросается — и всех уже достала». Оказалось, что ее (опять же по слухам) больше 10 раз переводили с места на место, и везде она подворовывала банные принадлежности. Потом все шутили, что приданое собирает — для мужа. Я думаю, что она психологически сильно устала. А после ее переезда по всему участку пошли слухи о том, что я ее избила...
Я не завершила вахту, соскучилась по дому. До начала работы я подписала кучу бумажек, которые поясняли, что если я захочу по своей инициативе уволиться отсюда, то с меня вычтут за всё — за спецовку, билеты, медосмотр. Договор ты подписываешь по прилету, так что у тебя нет выбора не согласиться с такими условиями, ты уже приехал на участок. Куда тебе деться?
«Здесь всё напоминало об умершем»
Одно время я трудился на одном из продуктовых складов Красноярска. Очень много людей застревают там из-за денег. Все всегда думают: «Сейчас еще немного поработаю и уволюсь», но из года в год они остаются на месте и живут этой работой, потому что смена длится 12 часов, и ты практически не спишь, всё время там находишься. Я тоже «подзастрял» там, хотя рассчитывал, что эта работа — временная. А затем так сложилось, что я стал заместителем начальника смены и стал за многое отвечать. Окунулся в дело, время быстро пролетало, заработок устраивал. Всё поменялось, когда ко мне работу устроился мой отец, с которым мы не общались около семи лет — я в принципе рос без него.
Я не знал, что он развелся с женой, и у него умерли все друзья. За то время, что мы не виделись, он очень сильно поседел и похудел, и я его сначала не узнал. Увидев, решил, что мне показалось: раньше это был двухметровый и крепкий, хотя и худощавый, мужик, а тут — сутулый, в очках, седой. Он, оказывается, узнал меня сразу, но я не понимал, какие у нас взаимоотношения. Я поздоровался, а он заключил меня в довольно странные объятия с возгласом «Сынок!». Он не знал, что я окончил универ, отслужил, живу один, и особо и не спрашивал — переломные моменты в жизни мы сами друг другу рассказали, но без особого энтузиазма. Как старые одноклассники, которым не очень интересно, что после выпускного произошло у другого.
По рассказам дальних родственников и соседей я знал, что у него есть проблемы с алкоголем, но сам не видел. Он приходил на работу, был всегда свежим, и мне показалось, что он с этим делом завязал. Так он проработал два месяца. Мне казалось, что отец, глядя на меня, как на начальника, пытался соответствовать, хвастался успехами, замечаний к нему никаких не было. У меня была надежда, что он исправился, но спустя два месяца, когда нужно было оформить основной договор на полноценное трудоустройство, он пропал.
День, два, три, я звонил, но он не брал трубку. Точного его адреса я не знал, потому что был в последний раз у него дома, когда мне было пять лет. Спустя неделю мне удалось дозвониться, и трубку взяла его бывшая жена. Объяснила, что он ушел в запой, а она ничего не может сделать. Я попросил, чтобы она дала ему трубку; мы поговорили с ним, дико пьяным, и я предупредил — если он не выйдет на работу в ближайшие дни, то может потерять ее окончательно. «Я пытаюсь сделать всё, чтобы ты остался, просто выйди завтра на работу», — сказал я. Он пообещал, что придет, и это был наш последний разговор.
Прошло несколько дней, как позвонила его бывшая жена и сообщила, что он умер. Ему просто стало плохо, остановилось сердце, когда дома он был один. На работе все были шокированы — человек только пришел, со всеми познакомился, подружился, а тут резко его не стало.
Когда ты хочешь уволиться, то должны быть причины, почему ты решил уйти — тебя не устраивает зарплата, работа тяжелая или коллектив не очень. А у меня траур, и я пытаюсь отвлечься на работе, потому что дома находиться — один на один с произошедшим — невозможно. А тут ты приходишь на работу, и всё тебе напоминает об отце — персонал, охрана, отдел кадров, бухгалтерия, все постоянно вас путают, потому что фамилия одинаковая. Его кабинка, которая стоит напротив, и ты каждый день на нее смотришь — дико давит.
Я понял, что не могу больше находиться на этом месте. Так совпало, что как только появились мысли о переезде, умер мой брат, и я принял решение поменять абсолютно всё. Работать и жить здесь просто оказалось невозможным — всё вокруг напоминает об утратах. В один день я написал заявление об увольнении, съехал с квартиры и купил билеты в другой конец страны.
«Дышал перегаром, а потом нагрубил»
Сразу после выпуска из педуниверситета пришлось искать работу. В учителя, конечно, не хотелось — там слишком много стресса для меня — проблемной по здоровью, хотя, по заверению однокурсников зарплаты не такие маленькие, как пугают. Пока подыскивала разные варианты, жизнь поставила перед фактом — надо устраиваться сейчас, поскольку возникли проблемы дома. Тогда мне и пришлось ехать практически на первое попавшееся собеседование с зарплатой в 25 тысяч рублей в один из молодежных центров Красноярска.
Работать было легко, обязанности показались посильными, потому что люблю детей и в целом понимаю, как нужно выстраивать рабочий процесс без потерь. Однако из-за того, что коллектив оказался молодым — практически все коллеги были моего возраста или чуть постарше — я с самого начала столкнулась с тем, что за такую низкую зарплату в госучреждениях просто не хотят работать нормально.
Изначально и мне выбирать не приходилось; на 25 тысяч не проживешь, поэтому я нашла подработки, благо, навыки позволяли заниматься разными вещами, и руководство шло навстречу. Но коллеги просто жаловались на жизнь, не предпринимая ничего, чтобы изменить свое положение. Это меня откровенно бесило.
То есть в кабинете сидят порядка пяти человек, которым чуть за 20, и плачутся, что зарплата слишком маленькая и несоизмеримая с количеством рабочих задач. А задачи элементарные. И никто заявление на увольнение начальству не несет, чтобы найти работу, где будут платить больше. А я в это время вкалываю по вечерам и выходным, чтобы денег хватало. Я долго молчала, потому что меня это не касается, но эти разговоры в духе бабушек на лавочках однажды просто надоели... Тогда я посоветовала им научиться делать что-то, за что заплатят получше. Конечно, говорить об этом перестали, но начали смотреть искоса. А работать лучше — нет...
Семья из трёх человек, ипотека и частный детский садВ целом коллектив был ничего, я подружилась с некоторыми людьми и в своих детях души не чаяла. Я действительно верю и сейчас, что с подростками нужно заниматься, разговаривать, помогать им изучать что-то новое, неформальное. Но люди, которые плохо работают и жалуются, а также ряд странных задач мою любовь к той работе пошатнули. Как и маленькая зарплата (хотя ее можно было повышать разными благими делами, но ненамного), и необходимость ездить к черту на куличики.
У нас работал дизайнер, который состоял в родственных отношениях с одним из «верхушки». Он был как-то странно трудоустроен: получал полную зарплату при том, что работал в нескольких местах сразу. Он мог пить до глубокой ночи, а утром прийти на работу с дивным ароматом, который не могла перебить жвачка. Это повторялось очень часто. Его было жаль, казалось, он топит проблемы в бутылке. Мы нормально общались, а прямо перед моим уходом он мне жутко и прилюдно нагрубил. Я так и не поняла, какого черта он может вести так как захочет! Отвечать я не стала, но осадок остался надолго.
Или коллега из соседнего отдела могла зайти в кабинет и начать обсуждать суперличные темы — вплоть до различных интимных подробностей своей жизни. Ну зачем мне слушать, как и с кем ты зажигала в очередной раз, что ты ешь на завтрак и как у тебя дела с пищеварением? Парень из другого отдела жутко матерился, как и половина нашего, коллеги почти каждый день собирались на алкогольные вечеринки после работы. Почти все просто ждали конца рабочего дня. Я понимала, что люди ни к чему не стремятся, их всё устраивает... Я же хотела нормально зарабатывать и работать с адекватными людьми.
«И так сойдет» — в целом примета госслужбы, которую мне посчастливилось нести. Были, конечно, и «звездочки», которые отдавали этой работе даже больше, чем нужно, потому что буквально горели детьми (и впоследствии, конечно же, выгорали из-за зарплаты в 25-30 тысяч), но большинство сотрудников просто бурно изображали рабочую деятельность. В какой-то момент мне предложили другую, более перспективную работу, и я ушла, о чем ни капли не жалею.
Беседовала Анастасия Гнедчик, специально для Newslab
